Александр Бовин - XX век как жизнь. Воспоминания

Чтобы решить эти задачи, нужно многое. И многие рычаги, факторы — экономические, политические, идеологические, — стимулирующие перестройку, уже приведены в действие. Но есть еще один фактор, еще один резерв, который следует задействовать, — это резерв памяти. Чтобы нынешняя перестройка прошла удачно, надо попытаться „вспомнить“, понять, почему окончились неудачей перестройки 1956 и 1965 годов.

Общий ответ, видимо, сводится к тому, что нас подвели нерешительность, полумеры, неумение довести дело до конца. Одной рукой мы давали права, а другой — отбирали их. Мы принимали новые законы, но оставляли старые инструкции. Мы начинали говорить правду, но останавливались на полуправде. И каждая полумера, каждое оставшееся на бумаге решение — это бастион, крепость, где занимают круговую оборону противники преобразований.

Анализ событий тех лет — не уход в прошлое. Он весь находится в плоскости сегодняшних забот и тревог. Некоторые страницы из прошлого, о которых мы молчим, мстят за себя настоящим, в котором повторяется это прошлое. А ведь мы и сегодня не везде прорвали заслон полуправды. И сегодня, еще не набрав скорости, мы уже посматриваем на тормоза.

Не потому ли так нагло хоронят Будницкого? Не потому ли ОНИ снова надеются пережить НАС?

Не потому ли так много наблюдателей — пусть сочувствующих, симпатизирующих, но не верящих до конца, что на этот раз партия не отступит?

В середине января меня пригласили в Институт повышения квалификации преподавателей общественных наук при МГУ. Беседовали о международных делах. Получив очередной вопрос без подписи, я заметил, что пора бы уж перестать бояться, прятаться… Нет плохих вопросов, есть плохие ответы.

Через несколько минут получаю сердитую (и снова анонимную) записку. Ее смысл: зачем вам нужно, чтобы мы подписывали вопросы? Отвечаю так: это нужно не мне, вам это нужно. Чтобы вы могли себя уважать, чтобы услышали свой голос, без которого нет личности, нет гражданственности.

Анонимные вопрошающие, как правило, не против преобразований, перестройки, но — и не за. Они ждут, колеблются, хотят и не верят.

И вот, чтобы помочь им занять позицию, обращенную к будущему, чтобы не оставить надежду консерваторам вернуть прошлое, чтобы нам самим еще более уверенно чувствовать себя в настоящем, надо — помимо всего прочего — привести в действие резервы памяти. Надо „вспомнить“, что и как мы делали, где и почему ошибались.

В умении извлекать уроки из собственной истории всегда была сила ленинцев. Общественная атмосфера, пронизанная историзмом, чувством уважения к правде истории, всегда способствовала формированию активных граждан. Сказанное относится не только к XX съезду КПСС или реформе 1965 года. Оно относится ко всем этапам пройденного нами пути.

Нынешний год — юбилейный. 70-летие Великого Октября. Много будем писать и говорить о революции, об истории строительства социализма, об истории партии. И если мы снова вместо изложения действительной истории — со всеми ее взлетами и падениями, героизмом и драмами, со всем богатством действующих в ней лиц — будем недоговаривать, будем преподносить нечто безликое и приглаженное, как можем мы рассчитывать на доверие людей?

Давайте наберемся мужества и сделаем так, чтобы момент истины не превратился в мгновение истины, а стал неотъемлемой стороной нашей жизни — и когда мы рассуждаем о прошлом, и когда мы разбираемся в настоящем.

Возможно, мысли мои слишком фрагментарны, разбросанны. Но я пишу не научный трактат с необходимыми оговорками, уравновешиванием плюсов и минусов. Я пишу о своем восприятии настоящего, прошлого и их взаимосвязи, о том, что пережил. И о том, что не хотелось бы пережить снова».

Очень много писем пришло по статье. В основном — от единомышленников. Но наиболее яркие, сочные, энергичные — от тех, которые ОНИ.

Два замечания по существу: о форме и содержании.

Бывали ситуации, когда я слышал от редактора: хорошо, оставим нетривиальную мысль, на которой ты настаиваешь, но позаботься об обезболивающей упаковке — изложи ее, пожалуйста, в кондовых, привычных, тривиальных формулах. Данная статья, если смотреть на ее форму, как раз и написана в типичной агитпроповской манере («животворный демократизм» и т. п.).

Что же касается содержания, то мне важно было сказать, что «прорабы перестройки» недооценивают силу ее противников и что, едва начавшись, перестройка начинает тонуть в полумерах, полуправде, нерешительности и непоследовательности. К сожалению, я оказался прав.