Дипломатических отношений с Израилем не было. Самолеты «Аэрофлота» в «гнездо сионизма» не летали. Поэтому — до Бухареста, и оттуда на румынском самолете. В бухарестской гостинице лифтер взволнованным шепотом сообщил мне: «Брежнев — хорошо, Чаушеску — плохо, Брежнев — хорошо, Чаушеску плохо…» Я не возражал.
В Израиле над нами шефствовала компартия. Точнее, та часть компартии, которая выступала против сионизма и поддерживала позиции КПСС. Празднование состоялось под Иерусалимом в лесу, который носил название «Лес Красной армии». Если не считать речей, то — большой пикник на травке. Кстати, на книжном базаре было много советских книг на иврите и арабском, в том числе «Малая Земля» на арабском.
В Москве нам указали, что нельзя делать три вещи: 1) встречаться с теми, кто уехал из Советского Союза, 2) встречаться с официальными политическими деятелями и 3) заезжать на оккупированные территории. Посовещавшись на месте, мы решили, что этого нельзя делать в Москве, а здесь можно. И ничего, встречались и заезжали.
В информации, которую наша делегация представила в ССОД, мы писали: «Члены инициативного комитета по улучшению связей между Израилем и СССР, профессура в Тель-Авиве и Хайфе, представители буржуазной печати активно ставили вопрос о возобновлении дипломатических отношений между Израилем и СССР. Их аргументацию можно было бы суммировать в следующих положениях. Восстановление дипломатических отношений позволило бы Советскому Союзу:
играть более активную роль на Ближнем Востоке;
оказывать большую помощь прогрессивной израильской общественности, выступающей за справедливый мир;
служить противовесом усилению американского влияния в Израиле и во всем регионе.
С не меньшим нажимом израильские собеседники говорили и о том, что „большинство“ израильтян „не понимают“ негативное отношение СССР к договору между Тель-Авивом и Каиром. Их логика: ведь даже плохой мир лучше войны; отрицая этот мир, Советский Союз „объективно способствует“ затягиванию конфликта, обострению ситуации. Неоднократно подчеркивалось, будто арабы — „ненадежные союзники“, будто они „ведут свою игру“ и, как показал пример Египта, могут резко изменить курс.
По всем этим вопросам делегация обстоятельно изложила известные позиции Советского Союза».
Понадобилось еще десять с лишним лет, чтобы здравый смысл преодолел «известные позиции».
* * *
С конца лета началась подготовка к пленуму. Мы окопались в Волынском-2. Работали основательно. Приглашали по очереди представителей ведущих министерств и ведомств с докладами о положении в их областях народного хозяйства. Картина не вдохновляла. Вернее, вдохновляла, но одних — на поиск нетривиальных, новых решений, а других — на то, чтобы отболтаться от происходящего.
«Никто голый не ходит. Никто голодный не ходит. Дистрофиков нет». Эти слова принадлежат Черненко.
15 октября к нам приехал Николай Павлович Либединский, заместитель председателя Госплана, толковый, тонкий экономист, чувствующий биение пульса хозяйственной жизни. Несколько тезисов из его выступления.
Уже снижаются не только темпы. Падают абсолютные приросты, абсолютные уровни. Поскольку темпы снижаются неравномерно, усиливается разбалансированность, растут диспропорции.
Резко ухудшилось положение на транспорте. Поехала вниз группа «Б». Растут денежные сбережения и неудовлетворенный спрос, что снижает заинтересованность в результатах труда. Появляется «теневая» экономика: «серая» (чтобы работать, надо нарушить порядок) и «черная» (чтобы работать, надо уйти в подполье). Снижается дисциплина, растут безответственность и коррупция.
В качестве причин нарастания негатива Либединский выделил снижение эффективности системы планирования, ее консервативность и инерционность; ведомственность и местничество в планировании; устаревший хозяйственный механизм, который ориентируется на приоритет поставщика, а не потребителя; громоздкая и малоэффективная система управления, усиливающая ведомственную разобщенность. Госплан лишен возможности выступать в роли генерального штаба управления экономикой.
Либединский подчеркнул, что, по его наблюдениям, политбюро не уделяет достаточно внимания экономическим вопросам, не обсуждает их по существу, не контролирует выполнение своих же решений.
Куда уж тут «очернителям»!
Настроения, которые выразил Либединский, разделяла значительная часть хозяйственного актива. И если уж говорить о консервативности и инерционности, то она преобладала в партийных верхах.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу