Александр Бовин - XX век как жизнь. Воспоминания

Зимбабве. Очередная встреча лидеров неприсоединившихся стран. Все лидеры живут или в гостиничных люксах, или в особняках. Только Каддафи выбрал большую лужайку и поставил, как и полагается бедуину, шатер. В отличие от своих коллег полковник не говорил по бумажке. Он страстно разоблачал приспешников империализма и пальцем указывал на тех из них, которые сидели в зале. Вместе с Каддафи на сцену вышли несколько представительных девушек в военной форме. Каддафи говорил, а они пританцовывали и особо острые места поддерживали выкриками антиимпериалистических лозунгов.

Дания. С одной из крупных датских газет «Политикен» договорились о следующем. Я приезжаю в Копенгаген и на одну неделю поступаю в распоряжение редакции газеты. Она организует мне встречи с ведущими датскими политиками, а я в каждый номер пишу статью или отвечаю на письма читателей газеты. Так я попал на галеры. Сумасшедшие дни. Работал как машина, которую заправляют не бензином, а кофе. Например, письма. Их была уйма. Переводчик брал письмо и с ходу читал мне перевод. Я тут же диктовал ответ по-русски, другой переводчик переводил на датский. За два-три часа составлялась полоса. По-моему, я даже похудел. Но зато прилично заработал.

Не обошлось без скандала. Меня упросили дать интервью по телевидению одной весьма энергичной даме. Я согласился с одним условием: мы беседуем о внешней политике СССР и не затрагиваем внутренние вопросы. Она не возражала. Но в ходе интервью она стала нарушать нашу договоренность. Я пару раз предупредил ее, а потом прервал интервью. Просил материал в таком усеченном виде не показывать. Но дама оказалась весьма настырной и материал дала. С ехидным комментарием. Потом на этот сюжет было несколько карикатур. Бовин убегает, а его преследует дама с микрофоном.

Франция. Как и положено провинциалу, отправились в «Лидо». Я и переводчица. Поскольку я был гостем министра иностранных дел, билеты заказывались через МИД. Деталь важная для дальнейшего рассказа. У нас — отдельный столик. Пьем шампанское, ждем поднятия занавеса. Вдруг вижу, мимо нас медленно шествуют крепко скроенные молодые люди и внимательно на меня смотрят. Внутренне сосредоточился. Наркотиков со мной нет. Калашников остался в номере. Вроде все в порядке. А молодые люди идут обратно и опять буравят меня глазами. Перебираю в уме варианты…

Обстановка прояснилась через несколько минут, когда в зале появился министр иностранных дел Румынии Стефан Андрей. Мы давно были знакомы и помахали друг другу ручками. Кто-то что-то перепутал, и меня посадили на его место. Это взволновало службу безопасности. Остальное — понятно.

Поверив слухам, что я гурман, меня повезли в Лион, где, как считают французы, самая изысканная кухня. Возможно. Во всяком случае, пробуя суфле, я не мог понять, что это — рыба, мясо или курица. После торжественного ужина, когда нас с переводчицей оставили одних, я попросил поехать в район рынка. Опыт советского командировочного: в районе рынка всегда есть забегаловки, где кормят добротной крестьянской пищей. И недорого. Так и было. Дорвался до одного из моих любимых блюд — жареного рубца в соусе! Пусть гурманы едят устриц и трюфеля…

Никарагуа. Когда вокруг пальмы, странно, что рядом — война. Березы, ели — пожалуйста, а вот в пальмах для северного человека есть, по-моему, что-то пацифистское. Поехали на войну. Теперь уже не пальмы были вокруг, а заросли кофейных деревьев. Иногда на машину падали аккуратно срезанные веточки. «Поверху стреляют», — объяснял сопровождающий офицер.

Говорил с «контрас». Нормальные крестьяне. Но в колхоз не хотят.

Говорил с начальством. Нормальные националисты. Мы им нужны, пока не договорятся с американцами.

Посетил наших военных. Они жутко законспирированы. Жалуются, что никто их не слушает. Тут кубинцы верховодят.

Великобритания. Несколько раз участвовал в заседаниях «круглого стола». Нашу сторону представлял Институт мировой экономики и международных отношений, английскую — Королевский институт международных отношений. С «лордами» (так мы величали наших визави) было интересно дискутировать. Они знали дело и, как правило, не занимались пропагандистской дешевкой.

Напротив Чатем-Хаус, где мы заседали, был милый такой сквер со скамейками и зеленью. Но private, частный, калитка на замке. Так хозяева, в знак уважения, выдали нам по ключу: отдыхайте, пожалуйста, когда захочется. Пустячок, но приятно…

Однажды один из лордов зачитал письмо, полученное им в феврале 1977 года от сестры из Аддис-Абебы. Сестра с ужасом писала, что видела на улицах несколько трупов. Лорд осуждал революции и взывал к гуманности. Но мы еще были «революционерами». Отвечая лорду, я заметил, что если бы его сестра жила в Лондоне, предположим, в 1643 или 1649 годах, то она видела бы на улицах гораздо больше трупов. Но стоит ли упрекать Кромвеля в антигуманности? Я и теперь думаю, что не стоит. Но не стоит и сравнивать Менгисту Хайле Мариама с Оливером Кромвелем.