Сергей Кургинян - Содержательное единство 2001-2006

Республиканцы плевали на то, как мы в эпоху СССР нарушали права человека. Им нужен был некоторый паритет, некое решение абсолютно прагматических вопросов. При этом и республиканцы, и демократы ненавидели нас примерно одинаково, ни о какой любви говорить не приходилось.

"Kill commi for mommi" ("Убей коммуниста за маму!") – было общим и лозунгом, и, так сказать, двухпартийным консенсусом, но дальше начинались довольно серьезные расхождения по вопросу о том, как к чему относиться.

Кроме того, демократы были более настороженны ко всему, что касалось каких-то консервативных антикоммунистических движений: всемирных антибольшевистских лиг, радикально-националистических или околонацистских антикоммунистических движений и т.п.

У республиканцев степень отторжения всего этого была гораздо ниже, чем у демократов, но их консервативная ориентация все время говорила о том, они должны поддерживать консерваторов, ультраконсерваторов. И довольно трудно было определить, в чем, в сущности, разница между "Heritage Foundation" и Фондом наследия и какими-нибудь ультраправыми организациями, сотрудничающими с нацистами. Там все переходы были фактически непрерывными.

Так дело обстояло по отношению к СССР, и есть огромный соблазн экстраполировать время советской политики на время политики, происходящей в Российской Федерации.

При всем том я должен сказать, что если отношения к нам можно условно назвать "линия Киссинджера" и "линия Бжезинского", то одна линия все время была последовательно направлена на глубокий развал всего, что касается России и всех ее составляющих, – называется ли эта Россия СССР, отделяется ли от нее какая-нибудь большая часть, и она начинает называться РФ – в любом виде это всё должно было подвергаться довольно глубокой деструкции. И это была "линия Бжезинского".

"Линия Киссинджера" все время предполагала некий усеченный кондаминимум, попытку осуществить совместное управление миром, поделить сферы влияния, как-то использовать советскую мощь в американских интересах. Не надо питать никаких иллюзий по поводу того, что это происходило очень для нас удобным образом, всегда внутри всего этого присутствовало желание сократить наши геополитические возможности. Киссинджер показал свое лицо, когда он сказал: "Предпочитаю любой хаос, любой распад и любую гражданскую войну на этой территории созданию нового мощного государства".

При всем при том разница в подходах демократов и консерваторов была, и особенно ее суть прояснялась, когда разговор касался судьбы остатка СССР под называнием "Российская Федерация".

Огромные упования русского националистического движения – в его проамериканской части, к которой я абсолютно отношу, например, Дмитрия Рогозина и окружающие его группы, заключалась в том, что республиканские круги в США обязательно поддержат нашу короткую судорогу демократии, а в дальнейшем – сворачивание ее в духе той или иной русско-национальной, русско-националистической или консервативно полунационалистической идеи, "цивилизационной", как одно время несла чушь г-жа Нарочницкая (не буду здесь ничего определять до конца).

Во всей этой базе было огромное желание что-нибудь здесь выторговать – на развалинах СССР. Предполагался примерно следующий сценарий: демократы приходят к власти, быстро устраивают здесь хаос и глубокое социальное недовольство. На фоне этого хаоса и социального недовольства возникает нестабильность, неуправляемая ситуация.

И в интересах стабилизации приходит какой-нибудь политик, как тогда говорили "центристской" или полунационалистической ориентации. Этот политик, наконец, стабилизирует пространство. И возникает нормальный российско-консервативный режим (никакой не шовинистический, упаси Бог). Довольно твердый режим.

Называлось это всё (для тех, кто знает, я не открываю никакой Америки) Гарвардский проект, вторая фаза. Все обсуждали Гарвардский проект первую фазу, но никто не говорил о второй, а она всегда была в этом проекте. И всегда считалось, что после того, как демократы взбаламутят всё и Россия разочаруется в демократии (а она обязательно разочаруется), придет какой-то околопиночетовский герой, какой-то русский Пиночет. Он будет немного националист, немного центрист, немного "сапоги всмятку": чуть-чуть интеллектуал, чуть-чуть держиморда.

Он придет и всё это успокоит, и будет консервативно-декоративная, но довольно сильная Россия. И мускулы у нее будут хорошие, и пространство будет довольно крепкое. Русский народ, испуганный демократами, угомонится под умеренно консервативно русско-республиканским контролем. И заживем мы все хорошо. Долгое время такова была линия отца нынешнего президента Джорджа Буша старшего. И в соответствии с этой линией разворачивались все события в России.