Сергей Кургинян - Содержательное единство 2001-2006

А когда власть, которую таким образом ведут на заклание, спрашивает у "силовиков", почему они изменили присяге и не стали выполнять приказ, те отвечают: "Мы же уберегли вас от гражданской войны!"

Это неубиенная стратегия в стране, где правит счетократия. Так делались "бархатные революции" в Сербии, в Грузии. Так же было на Украине. И так же будет в России, если счетократии не противопоставить импульс политической воли и исторической правоты.

В этом и заключается игра сверхдержавы, которая знает, как устроено это шкурное элитное сознание. Которая понимает, что эти люди будут, конечно, болтать про патриотизм. Но, как только на чашах весов окажутся "счета и жизнь" – и "судьба твоей страны", они возьмут счета и уйдут.

Значит, единственное, на что в такой ситуации можно опереться, – на массы, на их энергию. Но тогда необходимо суметь повернуть, открыть "кран" этой энергии. Кран какой энергии может повернуть Путин в ситуации, которую я описал?

У нас, быть может, остался всего год до аналогичной российской коллизии. Когда будет отечественный "оранжевый" или какой-то другой лидер и будут властные силы. Этим силам будет сказано, что они должны "отвалить", а для убедительности им будут предъявлены номера их счетов. На улицу выведут массовку, счетократические силовики заявят: "Мы не хотим и не будем стрелять в народ".

Дальше что? А дальше простая альтернатива: либо выводите на улицу другой народ, другую массовку против "оранжевой" массовки, либо "умойтесь" и признайте поражение, как в 91-м году, и ждите окончательного развала страны.

Меня спросят: как выводить народ, если это тот самый народ, который уже вкусил развращающих плодов гедонизма, воровства и регресса, и вывести его могут только те, кто играет на этом регрессе?

Отвечаю.

Первое: актив, лидеры – барахло, если они не могут повернуть и зажечь массы.

Второе: никто не знает до конца, как поведут себя массы в условиях, когда есть доброкачественный актив.

И третье: никто пока что не измерил, какие энергии есть внутри России. Никто не знает ни настоящего состава, ни масштаба этих энергий.

Если избавиться от лжи, от упоительного барахтания в потоке регресса, от всех этих двусмысленных "да, но…", от невозможных сшибок между "папы и дедушки творили великую историю великой страны" и "история была мерзость и преступления, а СССР – монстр"… Если избавиться от всего этого и строить новое на каких-то пусть элементарных, но честных и внятных проектных основаниях, то социальную борьбу, борьбу за общество выиграть можно.

Многие и в стане наших врагов, и у нас в России уже поверили, что нас сломали. А нам предстоит (и, боюсь, что очень скоро) "проверка на вшивость". Она предстоит всем – нашей власти, нашей бюрократии, нашему народу. И нам самим, здесь собравшимся. Вот в чем главный и концентрированный стратегический урок и вызов Украины.

А как именно мы будем его воспринимать и что можем, должны и будем делать в ответ на вызов, обсудим позже и отдельно.

Спасибо.

С.Е. Кургинян

На это раз я не хотел бы далеко отходить от заявленной темы, и сейчас я бы её сформулировал еще отчетливее: "Станет ли Братислава новой Мальтой?" (я имею в виду переговоры Горбачева и Буша на Мальте).

В любом случае я хотел бы обратить внимание всех собравшихся на то, что Братислава не будет проходным эпизодом в международных отношениях, ибо по своему масштабу это – событие невероятной значимости.

Во внешней политике ему предшествовало несколько очень крупных событий, которые в совокупности привели к новой конфигурации и расстановке сил в мире, крайне неблагоприятных для нас. В этом смысле все последние годы можно считать временем упущенных возможностей.

В этой новой ситуации нам предстоят совершенно другие риски при том, что наша готовность избегать этих рисков, наше видение ситуации и инструменты нашего маневрирования заставляют желать чего-то лучшего, чем то, что сейчас имеется.

Если характеризовать всё, что связано с США, то для меня суть ситуации заключается в следующем. В США всегда существовало два лица во внешней политике, в том числе и в отношении к России. Традиционно они связаны с демократической и республиканской партиями, хотя на самом деле – все намного глубже.

Демократическая партия всегда придавала больше значения ходу демократического процесса внутри нашей страны, правам человека и всяким прочим крайне небезопасным для нас вещам: идеологии, степени когерентности совпадений нашей политической системы и тем, что ей кажется универсальным во всем мире. И в этом смысле позиция демократической партии была для нас более неудобна, чем республиканской.