Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Попросив меня сесть у стола, Королев и сам уселся напротив. Он стал подробно расспрашивать, что за спутник, кто заказчик, какова цель испытаний.

Его поразило, что предполагается всего пара запусков на «семерке», а сам спутник пока представляет собой далеко не то, что должно получиться по завершении программы. Мы планировали испытать только работу системы стабилизации и ориентации.

Откинувшись в кресле, Королев с любопытством спросил:

— А ты сам откуда? Из авиации?

Получив утвердительный ответ, как бы успокоился и поучающе произнес:

— Оно и видно! Что это вы с Володей за этапы затеяли. Дождись, когда тебя смежники закомплектуют, сделай целиком пяток объектов и пускай по полной программе. В нашем деле иначе нельзя. Ты думаешь, я бы согласился повторить фотографирование обратной стороны Луны? — почему-то спросил Королев».

Гуревич промолчал. Он был уже человеком немолодым, за плечами имел опыт сдачи не одной машины, прошел школу у Лавочкина, с самого начала разработки был ведущим конструктором по «Буре», испытал горечь аварий, пройдя сквозь них, научил ракету летать. Когда «Бурю» закрыли, Марк Бендетович вместе с Черняковым перешел к Челомею и возглавил на новом месте одну из важнейших и сложнейших разработок. То, что говорил сейчас Королев, противоречило всему тому, что он познал за свою жизнь, всему тому, чему он научился. Согласиться с главным конструктором Марк Бендетович, естественно, не мог, но и спорить не хотел, а потому мучительно придумывал, что сказать в ответ. Но Сергей Павлович не ждал ответа, он назидательно произнес: «Ракетная техника — не авиация» — и, вспомнив, что его ждут дела, потребовал: «Где твои бумажки?»

Решение он подписал без замечаний.

Естественно, по возвращении домой весь разговор Гуревич подробно донес до Челомея. Владимир Николаевич не удивился, только посетовал: «С Н-1 они еще хлебнут горя».

Возвращаюсь к прерванной неожиданно вклинившимся отступлением беседе Королева с отцом. Сергей Павлович как раз переходил к главному, к Н-1.

Для отца Королев приготовил так называемый генеральский набор: не чертежи, а картинки, понятные и неспециалисту, без особых деталей, отражающие только замысел, поражающий воображение дилетанта.

Здесь и в самом деле было от чего прийти в восторг. На первом планшете, который выложил на стол Сергей Павлович, тянулась к небу почти стометровая новая ракета, с изящно расклешенной юбкой первой ступени, чем-то смахивающая на ферзя из строгого кабинетного шахматного набора. Ей готовилась завидная судьба первой в мире донести человека до Луны.

Королев стал рассказывать. Отец внимательно слушал, его глаза впились в картинку.

— Стартовый вес ракеты около трех тысяч тонн, точнее, две тысячи восемьсот, ступеней — три. Первая работает на кислороде и керосине, последующие — на кислороде и водороде.

При этих словах Глушко недовольно скривился, но не произнес ни слова.

— Но это если двигателисты не подведут, — зыркнул на него Королев. — На всякий случай мы готовим и запасный вариант, используем уже имеющиеся у нас в заделе двигатели. Летные испытания начинаем в 1965-м, не позднее 1966 года. Пока оставалось в силе доложенное в Пицунде техническое решение об установке двадцати четырех, а возможно, — после короткой заминки добавил Королев, — и тридцати стопятидесятитонников конструкции Кузнецова.

— По мере уточнения параметров межпланетного корабля вес его прибавляется, так что на орбиту придется выводить не 75 тонн, а побольше. Для этого необходимо увеличить тягу ракеты, добавить двигателей, — не отрываясь от планшета и не прекращая говорить, Королев снова исподлобья глянул на Глушко.

Отец сделал вид, что не заметил.

При первой возможности, — Королев об этом докладывал и раньше, — стопятидесятитонники предполагается заменить на двигатели с тягой в шестьсот тонн. Сразу этого сделать нельзя, сроки не выдерживаются, получение сверхмощной тяги требует длительной конструкторской и стендовой отработки. К тому же подобных циклопических стендов в Союзе не существует, их строительство — отдельная проблема.

По словам Сергея Павловича, во множестве двигателей первой ступени была и своя привлекательность, выход из строя одного из них не приведет к катастрофе, специальная система отключит симметричный ему двигатель на противоположной стороне, чтобы не случилось перекоса, а оставшиеся сделают свое дело. На такой случай закладывается определенный избыток тяги.