Квентин Скиннер - Макиавелли. Очень краткое введение

Остальной текст первой книги «Рассуждений» посвящен доказательству того, что существует второй, даже более эффективный способ вселить в людей virtu : принудить их силой закона к тому, чтобы они ставили благо общества выше личных интересов. Самые прекрасные образцы гражданской virtu связаны с теми, кто «изначально имел отличное воспитание», которое, в свою очередь, проистекает «из отличных законов» (203). Если мы зададимся вопросом, каким образом города смогли сохранять virtu на протяжении столь длительного времени, то – следуя за Макиавелли – можно получить ответ, что главная причина этого в том, что «законы способствовали их [городов] благу» (201). Основа этого утверждения раскрывается в начале третьей книги «Рассуждений»: если город собирается «принять условия новой жизни» и продвигаться по пути славы, то достичь этого можно «как силой virtu одного человека, так и virtu закона» (419 – 420).

Из этого утверждения становится понятно, почему Макиавелли так много внимания уделяет вопросу отца-основателя города. Такие люди находятся в уникальном положении, чтобы проявить себя в таком деле, как создание законов, и, следовательно, с самого начала могут закрепить в обществе понимание того, что необходимо развивать virtu и преодолевать коррупцию. В качестве выразительного примера автор приводит историю Ликурга, основателя Спарты. Он разработал настолько совершенный кодекс законов, что город был способен «жить с ним [этим кодексом законов] благополучно более восьмисот лет, не пытаясь его поменять» и не утратив свободы (196, 199). Едва ли менее замечательны примеры Ромула и Нумы, первых царей Рима. Посредством многих благоприятных законов они насаждали качество virtu , «принуждая к ней [ virtu ]» с такой решительностью, что даже «величие их империи на протяжении многих веков не смогло ее развратить», и она [империя] осталась примером «преисполненной качеством virtu как величайшая из городов или республик, существовавших когда-либо» (195, 200).

Здесь, согласно Макиавелли, история преподносит нам один из самых поучительных своих уроков. Все великие законотворцы, показывает автор «Рассуждений», отчетливо представляли, как с помощью законов можно достичь величия своей страны. Следуя этому положению, если подробно изучить кодексы, возможно, удастся раскрыть секрет успеха государств и тем самым помочь правителям современности использовать мудрость древних.

Макиавелли делает вывод, что важнейшее условие, общее для всех мудрых законотворцев Античности, крайне простое. Все выдающиеся люди осознают, что три «чистые» конституционные формы правления – монархия, аристократия, демократия – изначально нестабильны и имеют тенденцию сами генерировать коррупцию и распад. Это подразумевает, что насаждение virtu силой закона должно происходить в условиях смешанной конституции, при которой недостатки всех трех форм корректируются, тогда как их сильные стороны сочетаются. Как всегда, самая яркая иллюстрация – история Рима: город сумел создать «смешанное правительство», в конце концов сформировавшее «совершенную республику» (200).

Конечно же, обязательным пунктом римской политической теории являлась защита преимуществ смешанной конституции. Описание принципов такого правления является центральным вопросом «Истории» Полибия; потом к этой теме обращается в своих трактатах Цицерон, после чего, естественно, она становится любимой для ведущих писателей-гуманистов Флоренции XV века. Однако же, когда мы сталкиваемся с мнением Макиавелли относительно того, что смешанная конституция лучше всего подходит для укрепления virtu и защиты свободы, мы видим здесь яркое и даже драматичное расхождение с общепринятой у гуманистов точкой зрения.

Макиавелли начинает с аксиомы: «в любой республике всегда существует две оппозиционные фракции – от народа и от богатых» (203). Он полагает вполне очевидным, что, если конституция устроена так, что власть сосредоточена всецело в руках той или иной оппозиционной группы, республика «легко поддастся коррупции» (196). Если кто-либо из партии богатых впоследствии станет государем, сразу же возникнет опасность тирании; если богатые захотят основать аристократическую форму правления, то будут стремиться править с учетом только собственных интересов; если наступит демократия, то же самое будет сделано со стороны правящей верхушки от народа. В любом случае общее благо окажется в подчинении от интересов правителей, в результате чего virtu и, следовательно, свобода республики будут утеряны (203 – 204).