Либералы ни за что не откажутся от опоры на это меньшинство. Потому что именно опираясь на него, они разрушили Советский Союз. Именно опираясь на него, они расстреляли Дом Советов. И так далее.
И, наконец, в той мере, в которой речь шла о замене Путина Медведевым, идеологизация могла быть только антисоветской. Ведь Медведев был изначально более антисоветски настроен, нежели Путин. А в ходе своего президентства он создал специальный Совет по десоветизации и десталинизации, возглавляемый Федотовым и Карагановым.
В связи с этим либералы яростно уклонились от идеологической войны. Но это никоим образом не помешало им вести войну собственно политическую. Более того, выборы 2011–2012 годов являются ярчайшим примером осуществления политической войны в условиях фактического обнуления всего, что связано с идеологией. И именно по этой причине данные выборы представляют интерес для тех, кто изучает методы ведения политической войны. Ведь как говорится, еще не вечер. И изучение способов отделения идеологии от политики представляет, согласитесь, интерес отнюдь не только с академической точки зрения.
Либералы могли добиться собственного выигрыша в политической войне, только сформировав предельно широкий антипутинский фронт (в диапазоне от нациков до Зюганова) и обеспечив себе господство над этим фронтом. Но как обеспечить себе такое господство? Тут мало захватить трибуну митинга, взять под контроль финансирование и информационное обеспечение, протянуть нити своего управления во все сегменты формируемого фронта.
Тут нужно было еще изобрести словечки «режим» и «нелегитимность». Словечки — деидеологизированные и потому как бы для всех приемлемые, словечки, никому не понятные кроме самих либералов и до отказа начиненные нужным либералам скрытым антинародным смыслом. Подчеркну еще раз, что никакая идеология задачи не решала, а такие словечки — напротив, ее решали.
А раз так — давайте разбираться с этой самой загадочной «легитимностью». Причем не по-профессорски, а с ориентацией на большую политику.
Я мог бы порассуждать о Платоне и Аристотеле с их концепциями легитимации (то бишь оправдания) власти. О Локке с его смещением источника легитимности с божественного права королей на согласие народа. А также о Максе Вебере, который выделил идеальные типы легитимации власти. И о современных ученых, развивающих идеи вышеуказанных корифеев.
Но пусть читатель, если хочет, сам займется чем-то подобным. Я же краткости и ясности ради напомню читателю анекдот: «Ереванское радио спрашивают, что такое снег. Ереванское радио отвечает: «Как тебе, дорогой, объяснить? Ты что такое персик, знаешь? Так вот, снег — это совсем наоборот».
Переходя от анекдота как разъясняющей метафоры, к так называемым апофатическим определениям (снег — антиперсик — это и есть апофатическое определение), я утверждаю следующее.
Хотя прямой перевод слова legitimus с латинского на русский означает «законный» («согласный с законом») — ориентация на этот прямой перевод глубоко ошибочна. «Законный» и «согласный с законом» — это персик из нашего анекдота. А «легитимный» — это снег, который вовсе не персик, а «совсем наоборот». Да-да, именно совсем наоборот. Ибо для того, чтобы сказать, является ли власть законной, есть другой термин — легальность. Легитимность — это не легальность. Легальность — это соответствие власти неким формальным законам и декретам (например, Конституции). А легитимность — соответствие власти неким ценностным нормам, разделяемым большинством общества.
Именно на основе такого соответствия власти определенным укорененным в народе ценностям — можно говорить о длительном согласии народа принимать правление данного класса, данный тип социальной иерархии, данный тип общественного устройства, общественные институты и так далее. Тот, кто хочет, может заменить слово «народ» словами «большинство населения». Но пусть осуществляющий такую замену задумается над тем, что речь идет именно о большинстве населения. И что никогда никакая легитимность, не апеллирующая к авторитету бога и короля, не базировалась ни на чем, кроме согласия народа (оно же согласие большинства населения). Причем речь идет именно о согласии, опирающемся на ценности.
Власть может быть конституционной (то есть легальной) и нелегитимной (то есть не опирающейся на ценности народа, ценности большинства населения). В этом случае длительное согласие на данный тип власти, данный тип общественного устройства невозможно.
Читать дальше