Сергей Кургинян - Суть Времени 2012 № 2 (31 октября 2012)

С возмущением Бунин и Макаркин заявляют, что глупая власть не дала победить в Брянской области «члену КПРФ, но мало похожему на идеологического коммуниста, Вадиму Потомскому». А почему, собственно, член КПРФ не должен быть похож на идеологического коммуниста? И на кого он должен быть похож? Кстати, о похожести… Вы этого Потомского видели? Вы с ним разговаривали? Нда…

Пишут: «Активизировано создание образа врага». Имеется в виду, что власть именно создает такой образ. А реального врага нет? То, что происходило в Ливии и происходит в Сирии, это реальность или активизация создания образа?

Вот еще: «Эффект воспоминаний о 90-х гг. остается существенным для большинства населения, исключая наиболее молодые и динамичные его группы». Это аналитика или пропаганда? Я знаю очень молодые, динамичные группы с острейшим негативным отношением к 90-м. Кстати, представители этих групп, молодые и динамичные, отнюдь не бедствуют в США и Европе. Но, согласно идеологии Бунина и Макаркина, этих групп не должно быть. И потому текст превращается в пропагандистское заклятие, согласно которому все делится на усталых и раздраженных людей, боящихся потрясений, и активных и современных людей — видимо, алчущих этих самых потрясений (а нельзя перечислить, каких именно?).

Но есть и по-настоящему интересный фрагмент. Один из сценариев, рассматриваемых авторами, — ставка на мобилизацию, но не имитационную, политтехнологическую, а реальную, по сталинскому образцу. Авторы пишут: «Такого развития событий не желают элиты и, самое главное, не выдержит общество, склонное помечтать о сталинской шинели, но не готовое ощутить на себе сталинскую длань».

Хороший кусок. И правильный. С одной поправкой. Что общество само еще не знает, что именно оно готово «ощутить». Но уже знает, что оно ощущать не готово.

До встречи в СССР!

Если ты по-настоящему готов, то еще можно спасти и Россию, и человечество

От редакции

Враг опорочил такие слова, как «великий эксперимент», «построение светлого Града». Враг внушил многим жителям нашей страны, что государство должно обеспечивать комфортную жизнь. Ставя перед собой задачу осуществления в России нового полноценного исторического проекта, мы обращаемся к гражданам и говорим: «Враг запрещает вам использование высоких слов, апелляцию к высокому смыслу. Но сам-то враг только этим и занимается!»

Вступая в должность президента США, Джордж Вашингтон сказал о величайшей всемирно-исторической роли Соединенных Штатов. Он не сказал, что его задача — обеспечить американцам некую комфортную жизнь. Он сказал, что судьба мира зависит (цитируем) «от эксперимента, доверенного рукам американского народа».

Скажи он это в Москве в каком-нибудь 1990-м или 2010 году — ох, как бы вызверились на него российские либералы! «Не смейте экспериментировать!» — возопила бы наша коллективная либеральная глотка. Еще бы! Ведь именно о невероятной скверности экспериментаторства как такового орали наши диссиденты, организуя подкоп под советский проект.

Советский проект был кровав? А американский? Истребленные индейцы… Порабощенные негры… Беспощадная гражданская война… Если от реальности переходить к идеям, то кто сказал: «Древо свободы должно орошаться кровью патриотов и тиранов» ? — Владимир Ленин или Джордж Вашингтон?

Артур Шлезингер называет отцов-основателей США «смелыми и невозмутимыми реалистами, ввязавшимися вопреки истории и теологии в грандиозную игру» . Он называет их затею «необыкновенным предприятием», осуществляя которое, они «вглядывались сквозь толщу времен в опыт Греции и особенно Рима». Шлезингер — в высшей степени авторитетен и респектабелен. Так что же — можно ввязываться в грандиозную игру, сочетая смелость и невозмутимый реализм? Тут опять же — или-или. Или всем можно, или нельзя никому, ибо это авантюрно, контрпродуктивно, непрагматично.

Идея «Града на холме»… Создание этого «Града» — вот цель, которая вдохновляла и пуританских воинов Оливера Кромвеля, и фермеров, осваивавших территорию нового американского государства. Правомочно ли в своих деяниях опираться на идею, на миссию? Либо это правомочно для всех, либо это неправомочно в принципе.

Но может быть, американцы опирались на это лишь при основании государства? То есть в эпоху, когда еще силен был религиозный накал? А потом возобладала прагматика? Такое предположение противоречит реальности. Отцы-основатели США, осуществляя американский проект, стремились вовлечь в него и светских, и религиозных людей. И потому взвешивали долю религиозной риторики, так сказать, на аптекарских весах.