Богдан Заднепровский - Национальная доктрина

Собственно у нас-то в стране с этим и не заморачиваются: прямо утверждая мораль виннеров и лузеров. На западной родине плутократии всё же как-то пытаются скрывать различие, смягчать его так называемой заботой об общих интересах, об общем благе. Но при этом установив некую презумпцию виновности большинства и личной ответственности индивидуума. И самое главное, стоит запрет на различение большинства. Что такое большинство? Кто это?

Гражданское общество? Это — мы все. То есть, как выделить-то большинство? Да это давно известно, но уже давно не выгодно нынешней плутократии. Хотя как раз те, кто стоят у её истоков собственно и выделили это самое большинство. Большинство это не гражданское общество, так как в нём есть и меньшинства. Большинство — это не люди, принадлежащие к религиозной конфессии, так как гражданское общество нивелирует это своим светским характером, большинство — это не класс, потому как классовая природа общества характеризуется лишь экономическим признаком и не дает нам представления о реальных внутренних различиях тех или иных групп и их интересов, разве что для максимальных обобщений. Большинство — это электорат? Нет, так как это всего лишь правовой признак, который можно ограничить разными способами: цензы, пропаганда. Большинство — это биологический факт, непосредственный носитель культурных и физиологических различий и сходств — нация. Вот что такое реальное большинство в той или иной стране. И именно на идее нации нынешние правящие пересилили предыдущих. Заявив именно о национальном приоритете, о национальных интересах.

Еще с афинской демократии нас учат, что демократия — это власть большинства. То есть в интересах большинства. А большинство у нас нация, соответственно её блага и интересы первичны, это и есть общие интересы. Но формула всеобщих интересов прикрывает интересы узкогрупповые, частные, либо спекулирует общенациональными интересами в пользу частных. Извратить можно и принцип национального интереса, но само его появление и утверждение показывает приоритет принципа национального интереса над тем базисом, который собственно и сохранил различие — частнособственнические отношения в экономике. Принцип национального интереса гласит «Общие интересы идут впереди частных».

Поэтому ныне плутократия так старается упразднить всё национальное, запутать людей в отвлеченных вопросах о том, что такое нация, или кто такие представители той или иной национальности — мол, это атавизм и выяснить не можно. Хотя себя-то плутократы выделить всегда умеют и чётко знают, где свои, где чужие.

Вернемся к нынешней презумпции виновности большинства и личной ответственности каждого за себя. Защитники узкогрупповых интересов перекладывают ответственность на некое аморфное большинство, которое они не хотят различать и впихивают его в прокрустово ложе «гражданского общества», априори, если кто поднимает голос в защиту большинства, он угроза «гражданскому обществу», демократии, он фашист. Но ясно каждому реально живущему, что представитель этого самого большинства сталкивается с проблемами в жизни от разных узкогрупповых интересов. Ему говорят, мол, это ты сам неудачник, ты сам виноват. Ему же будучи большинством, заведомо нельзя обвинить меньшинства в обмане или неудачах, или препятствиях, он фашист, ведь представители меньшинств «тоже граждане», «такие же», по искаженному принципу гражданского общества. Однако в реальности меньшинства в отношении атомизированного представителя большинства — сами большинство, то есть фашисты: они едины, он отчужден от сообщества и тем более от них, меньшинств, хотя вроде как он с ними, он тоже такой, и тоже гражданин. Проще и нагляднее эта ситуация описана у Оруэлла в скотском хозяйстве, на примере, правда одного меньшинства. Одни равнее других. (Однако тот же Оруэлл хорошо понимал цену национального чувства).

Правда там описывался еще и выдвинутый историей третий принцип. Социальный принцип с позиций большинства как класса. Однако и выраженный в истории этот принцип также пытался нивелировать национальный принцип. И свести различение людей к минимуму. Но как раз его опыт показал, что кумовство, землячество, этнизм — узкогрупповые интересы никуда не исчезают, а даже наоборот, приспосабливаются. И стремятся опять же общие интересы подчинить частным.

В итоге вся эта плутократия, что гражданского общества, что классового социального принципа становились диктатурой меньшинств.