Юрий Мухин - Неизвестный Берия. За что его оклеветали?

– Хочу сказать по поводу пропаганды на фронте, – вновь вступил в спор Хрущев. – Я, пожалуй, из всех членов Политбюро больше всех накомиссарил и никто меня не упрекнет, что я комиссарил с фронтового тыла. Так вот, скажу я вам, пропаганда она особенно хороша, когда у тебя есть власть приказать расстрелять труса перед строем. Такая пропаганда остальных трусов убеждает лучше, чем все тома Карла Маркса!

Берия пропустил слова Хрущева мимо ушей, и продолжил спор с Молотовым.

– А надо ли нам, чтобы все страны строили коммунизм и брали власть только по нашему образу и подобию? – перефразировал он слова из Библии. – Так ли уж, и всем ли нужны революции и кровь гражданских войн? Может коммунистам за рубежом нужно сначала пропагандой взять власть в умах людей, а потом прийти к власти на выборах? А для успеха их пропаганды, как раз и нужно, чтобы наша партия была сильна именно в этом – в пропаганде, а уровень жизни советского народа был примером для народов других стран.

– Ну, это уж прямой мелкобуржуазный лепет! – возмутился Каганович.

– Социал-демократчина! – подтвердил Микоян.

– Подождите, товарищи, – вмешался Сталин, – мы путаем вместе два вопроса и поэтому превращаем обсуждение в свалку. Вопросы надо разделить. Первый вопрос – надо ли передать власть Советам? Второй – как это сделать? Какое мнение по первому вопросу?

– Какое тут может быть мнение? – вопросом на вопрос ответил Каганович. – Если мы коммунисты, то передать власть народу обязаны.

Остальные согласно молчали, и Сталин вопросительно посмотрел на Хрущева.

– Я тоже «за», товарищ Сталин, – ответил Хрущев.

– Тогда второй вопрос, – не спеша, начал Сталин. – У нас нет необходимости кричать об этой передаче власти на всех перекрестках.

Начнем с того, что мы фактически уже не управляем страной с помощью Политбюро. Начиная с 1941 года, Политбюро рассматривает только вопросы назначения на государственные и партийные должности и вопросы пропаганды. И нам осталось и работу всей партии повернуть в это русло. Дело это не такое, чтобы мы обязательно с ним спешили, его нужно проводить неукоснительно, но не спеша. Товарищи правы – нам нельзя ни оскорблять партию, ни подрывать доверие к ней. Нужно дать ей время осознать и освоить новые исторические задачи.

Мы изменим устав партии, открыто обсудим его проект, а затем соберем съезд партии и примем новый устав. Не вижу необходимости и даже считаю вредным сосредотачивать внимание коммунистов и народа на том, что партия передает всю полноту власти Советам и народу. Иначе получиться так, что Советы и народ ее до этих пор не имели. Проведем перестройку так, как будто это к Советской власти прямого отношения не имеет, а является сугубо нашим, партийным делом, а это, собственно, так и есть.

– Правильно, согласился Молотов, – есть дела, которые не терпят шума. Проведем перестройку тихо.

– И не спеша, – добавил Хрущев.

Это компромиссное предложение Сталина разрядило обстановку, и было видно, что оно всех устраивает.

– Я против! – решительно заявил Берия. – Такое дело нельзя делать тайно, в этом случае умолчание равносильно обману. Это недостойно!

– Почему? – удивился Сталин.

– Создается впечатление, что мы в нем не уверены и молчим, чтобы в случае чего все вернуть назад. Это недостойно.

– Тебя что волнует – абстрактное достоинство или авторитет партии? – уже рассерженно спросил Сталин.

– И то, и то! Поэтому и против!

– Хорошо, – холодно закончил обсуждение Сталин, – тогда голосуем. Кто «за»?

Кроме Берии, все подняли руки.

– Предложение принято, – подытожил Сталин, – а товарищ Берия подчинится дисциплине.

Конец лета и осень 1952 года оказались для Сталина и Берии чрезвычайно загруженными. Берия был занят идущей полным ходом разработкой ядерного оружия, увеличением добычи нефти и угля.

Созданием атомной бомбы, наработкой плутония и оружейного урана было положено начало в создании ядерного щита СССР, теперь требовалось развивать успех.

Увеличение производства плутония и урана-235 требовало резкого увеличения добычи и переработки урановых руд, требовало изготовления блоков из урана для ядерных реакторов, требовало развития радиохимии, получения в больших количествах гексафторида урана для диффузионных заводов, развития машино– и приборостроения. Начальник Первого главного управления Спецкомитета Б.Л.Ванников перестал справляться со все возрастающим объемом работ, и Берия его разгрузил: в конце 1949 г. в ПГУ была проведена реорганизация: из состава ПГУ были выделены Горно-металлургическое управление и часть других подразделений, а на их базе организовано Второе главное управление (ВГУ) Спецкомитета при Совете Министров СССР. В состав ВГУ кроме основного комбината по добыче урана №. 6 (Таджикистан) было передано из ПГУ еще 7 предприятий, включая строительную организацию и завод № 48 («Молния»). Дело создания ядерного оружия росло, как на дрожжах.