Георгий Почепцов - Революция.com - Основы протестной инженерии

Возникает потребность определения конкретных лозунгов, которые вели к тем мотивациям, которые могли активировать массовое сознание. Мы предлагаем разграничить поверхностные и глубинные мотивации и соответствующие лозунги. Набор лозунгов может предстать в следующем виде:

• свобода, социальные изменения;

• экономическое улучшение;

• против фальсификации выборов, против преступного режима.

Следует также подчеркнуть, что более действенными, следовательно, тяготеющими к поверхностному использованию являются лозунги «против», по этой причине лозунги «за» уходят в число более глубинных. Итак, лозунги «против» – это против фальсификации выборов, против преступного режима, лозунги «за»– это за свободу, социальные изменения, экономические улучшения.

По отношению ко всем бархатным революциям, включая и оранжевую, возникает закономерный вопрос: являются ли они революциями. Проблема состоит в том, что сегодня нет нужды выводить всех на площади, достаточно транслировать эту картинку на экране телевизора, чем создается соответствующий эффект присутствия. Компонент «народ» в бархатных революциях трансформировался в компонент «телезритель».

Если в революцию 1917 года победа должна была быть достигнута в физическом пространстве, за чем последовали информационные и когнитивные изменения, то бархатные революции идут по другой модели: сначала информационное пространство, затем когнитивное и лишь затем физическое (см. рис. 28).

Рис. 28. Структура достижения победы

Собственно говоря, это модель любой избирательной технологии, которая сначала убеждает, потом подводит к конкретному физическому действию – голосованию. Это вариант политической войны, а не собственно революции.

«Дракон» Евгения Шварца, который в виде фильма «Убить дракона» активно транслировался в этот период оппозиционными телеканалами, все же мог дать только очень косвенный результат, поскольку аналогии, лежащие в основе, являются слишком условными. Для уличной борьбы нужен театральный плакат, а не акварельный рисунок. Но все равно это было попыткой подвести ситуацию под вполне конкретное метаправило.

Визуальная картинка была сделана для внутреннего и внешнего глаза. Внутренний работал на создание объединения в единую силу тех, кто находился за пределами Майдана, внешний работал на создание внешнего прессинга. По этой причине толпа жестко удерживалась от каких бы то ни было насильственных действий. В этом плане интересно наблюдение над явлением, как его обозначил автор, «показной цивилизованности»: «Одни из лучших его проявлений – армянские и грузинские митинги и «революции». Казалось бы, эмоциональный, недисциплинированный, горячий в повседневной жизни армянский или грузинский парень, превращаясь в митинговую или революционную толпу, должен быть вдвойне подвержен эмоциям. Ан нет. И одна из причин в том, что армянин или грузин, которому всегда кажется, что «весь мир следит за ним», воспринимает свой митинг как очередной месседж, невербальное послание в «большой мир». Грузинская революция – прекрасный пример. Никто не будет бить витрины, поджигать и переворачивать автомобили и прочее. Не потому, что «мИ» такие «хАрошие», а по другим причинам, в том числе по той, что в такие моменты для «нас» намного важнее «казаться», а не «быть». «Мы» пишем коллективное невербальное письмо» [20]. Это снова внешнее поведенческое и визуальное требование. Подобно тому, как все научились показывать знак победы двумя поднятыми кверху пальцами, что опять-таки стало чисто визуальным знаком, привнесенным из другой культуры.

Интересно замечание Ярослав Лесюка, что теплые тона оранжевого цвета не могли полностью раскрыться в июле во время выдвижения, свой максимальный позитивный эффект они раскрыли зимой на Майдане [21]. Оранжевый цвет был действительно находкой этой кампании, поскольку позволял понять, какое большое число людей находится на этой стороне. В этой же роли выступили и массовые акции протеста. Как пишут аналитики: «Украинский народ постепенно привыкал к мысли, что выйти» [10].

Вспомнили также PR-опыт Ленина и Октябрьской революции в виде красных бантов и сделали кампанию «Оранжевая лента», чтобы показать, что нас много, что есть чувство локтя, братство незнакомых людей [11]. В результате возникает свой собственный вариант символизации, не сводимый к чужим вариантам.