Рифат Шайхутдинов - Современный политик - охота на власть

Сегодня бессмысленно размышлять над вопросом об окончательном выигрыше на современном политическом поле. Раньше долгие периоды стабильных правил игры перемежались краткими периодами трансформаций. Сегодня мир меняется постоянно. Перманентная революция Троцкого победила.

Это означает, что старая концепция войны, когда в конкуренции можно победить окончательно, за счет осуществления разового усилия, больше не работает. Конкуренция стала реальностью — вечной реальностью.

На то, что она однажды закончится чьей-то окончательной победой, рассчитывать уже нельзя.

Средства, которые используются в такой игре, тоже поменялись

Одними из первых это поняли элиты США. Констатируя, что сегодня США являются ведущим игроком на мировой арене (5), американцы, тем не менее, ставят задачу достижения интеллектуального и организационного превосходства (6).

Только это позволит им постоянно оставаться сильным игроком в международной политической игре по трансформации мирового порядка (7).

Основные действия в современном мире осуществляются на смысловом, интерпретационном, трансцендентальном уровне (а материальные изменения происходят уже как следствие этого).

Ведущие игроки создают (формулируют, фиксируют) все новые и новые угрозы, в преодоление которых вовлекаются все остальные (например, угроза войны, угроза терроризма, финансового кризиса, глобального потепления). Эти угрозы не возникали исторически — их сформировали сознательно как средство изменения сложившегося мирового порядка: напугать противника или конкурента — значит выиграть.

Еще одно средство — новые основания для типологизации стран, связанные с этими угрозами: «страны с нерыночной экономикой», «страны, оказывающие содействие террористам» и т. д. Это позволяет применять к этим странам ранее невообразимые меры: вводить войска, замораживать счета и т. д.

Как только мы скажем, что власть в современном мире

осуществляется через идеальные формы, как только поймем, что идеализм победил, нам придется изменить наше представление о знании и его функциях.

Построение новых знаний о мире — важнейшее сегодня средство власти. Ведь знания больше не появляются естественно, в рефлексии — они строятся. Строятся в специальных организациях (институты, think tanks, centres of excellence — фабрики мысли и центры создания превосходства — и т. п.) такими, какими они нужны для выигрывания конкретной ситуации основным игрокам.

Например, сегодня всем известно, что в мире есть такое явление, как терроризм. Существует много теорий, которые разъясняют его причины и демонстрируют, что именно изменилось в мире в связи с его появлением. И хотя разные исследователи расходятся в версиях, достоверно известно одно — терроризм есть, и это проблема мирового масштаба, которую необходимо решать. Следовательно, весь мир ее и решает, включая в ее решение огромное количество ресурсов, стран — и переделывая в очередной раз мировой порядок, ранжируя теперь страны относительно их участия/неучастия в борьбе с терроризмом или в самом терроризме.

Однако само это знание о терроризме отнюдь не является очевидным. Да, акты террора происходят по всему миру. Но считать, что вся причина этого состоит исключительно в том, что существуют террористические организации и их хорошо законспирированные главари, что ряд государств потворствует террористам, — значит принять то знание о нем, которое было выработано для специальных политических целей.

Еще примеры: целая отрасль промышленности и ряд национальных компаний были погублены при помощи знания об «озоновых дырах». Сегодня разворачивается процесс, начатый Киотским протоколом. Экономическое знание от влиятельных, в основном американских школ разрушило СССР.

По-видимому, эти средства начали опробоваться на СССР еще во времена холодной войны. И хотя Советский Союз в той войне был одним из двух основных игроков, его правящая верхушка не освоила ее опыт. Подобные игры ей пока недоступны.

Точно так же она не отрефлектировала опыт социальной трансформации в Германии, в Китае и, как ни странно, даже у себя в СССР. Наши политики, по-видимому, не понимают и даже не пытаются понять, как Германия в 1930-х годах смогла за 10 лет в сотни раз увеличить ВВП и стать одним из ключевых игроков в мире; как за счет коллективизации и индустриализации удалось за короткий срок из аграрной страны, которой была Россия, сделать одну из наиболее грозных и мощных стран.