М. Желтов: Геополитика мирового порядка

3. Протяженность территории. Она равна протяженности береговой линии.

4. Статистическое количество населения. Оно важно для оценки способности Государства строить корабли и их обслуживать.

5. Национальный характер. Способность народа к занятию торговлей, так как могущество основывается на мирной и широкой торговле.

6. Политический характер правления. От этого зависит переориентация лучших природных и человеческих ресурсов на созидание мощной морской силы [26].

Для Мэхэна образцом Морской Силы был древний Карфаген, а ближе к нам исторически – Англия XVII и XVIII веков. Понятие «Морская Сила» основывается для него на свободе «морской торговли», а военно-морской флот служит лишь гарантом обеспечения этой торговли . А. Мэхэн и дети еще дальше, считая Морскую Силу особым типом цивилизации (предвосхищая идеи К. Шмитта [27]) – наилучшим и наиболее эффективным, а потому предназначенным к мировому господству.

А. Мэхэн объяснял победу Великобритании над наполеоновской Францией ее островным положением и широкой сетью внутренних баз на острове, что позволяло контролировать ключевые морские коридоры в Европу, Азию, Африку.

Основные параметры морской силы государства, по Мэхэну, таковы:

SP = N + MM + NB,

где: SP (Sea Power) – морская мощь; N – военный флот; MM – торговый флот; NB – военно-морские базы (обеспечение контроля над ключевыми отдаленными морскими базами).

Как видим, военно-стратегическая концепция морской мощи перерастает в геополитическую теорию. То же самое происходит с концепцией военной стратегии господства на море . С точки зрения А. Мэхэна, морская сила государства должна не только в полной мере проявиться у морской державы в ходе войны, но и оказывать влияние на ход и исход всей военной кампании. Для этого следует добиться подавляющего превосходства флота и решить судьбу войны в генеральном морском сражении.

Нужно сказать, что эта стратегическая концепция не оправдалась ни входе Первой, ни в ходе Второй мировых войн, ни при локальных морских конфликтах: ни одной державе или коалиции не удалось путем превосходства в морской силе и выигранного генерального морского сражения решить исход войны в свою пользу.

В войнах, которые ведутся на море и на суше, флот далеко не всегда играет решающую роль, особенно это касается больших, мировых войн, в которых принимают участие как морские, так и континентальные государства, некоторые из которых почти неуязвимы для флота. В этом военно-морская стратегическая концепция Мэхэна оказалась недостаточно обоснованной. Но морская стратегия, проявившая себя в захвате колоний, обеспечении перевозок и торговли, в гегемонии с помощью флота, т. е. стратегия Мэхэна, перенесенная на глобальный геополитический уровень, полностью себя оправдала [28] .

А. Мэхэн был хорошо знаком с геополитическими работами Х. Маккиндера, но занимал противоположную ему позицию. Он не считал преимуществом континентальное положение России, Китая, Германии, а их односторонне-«сухопутный» образ жизни и путь развития – прогрессивным, ведь ускорение в развитии общества дает приобщение к морской стихии. Поэтому и борьба с континентальными странами должна заключаться в отсечении их от морских и океанских коммуникаций.

Идеи Мэхэна были восприняты во всем мире. Его тезисы изучались повсеместно. Даже сухопутная и континентальная Германия – в лице адмирала Тирпица [29]– приняла на свой счет тезисы Мэхэна и стала активно развивать свой флот. В 1940 и в 1941 гг. две книги А. Мэхэна были изданы в СССР. Однако книги Мэхэна предназначались, прежде всего, Америке и американцам. Показательно, что книга «Влияние морской силы на историю» только в США и Англии выдержала 32 издания и была переведена почти на все европейские языки, в том числе и на русский (в 1895 г.)Английские рецензенты называли ее «евангелием британского величия», «философией морской истории».

А. Мэхэн был горячим сторонником доктрины Монро, которая в 1823 г. декларировала принцип взаимного невмешательства стран Америки и Европы в дела друг друга, а также поставила рост могущества США в зависимость от территориальной экспансии на близлежащие территории. Мэхэн считал, что у Америки «морская судьба» , и что эта «Manifest Destinity» («Проявленная Судьба») заключается на первом этапе в стратегической интеграции всего американского континента, а потом – и в установлении мирового господства.