Виталий Иванов - Теория государства

При этом я хотел бы напомнить, что, несомненно, гораздо более содержательный подход к диктатуре – шмиттовский. Никто не разработал более глубокой и более актуальной (до сих пор) теории диктатуры, чем Шмитт.

Он рассматривал диктатуру как чрезвычайное властвование и выделял комиссарскую и суверенную ее разновидности. Комиссарскую (kommissarische) диктатуру устанавливают ради укрепления или спасения существующего правопорядка, пролонгации текущего политического status quo. Ее суть – сохранение действующей конституции (в широком смысле) посредством приостановки или прекращения действия отдельных ее частей. Она предполагает чрезвычайные, но при этом временные и ограниченные полномочия.

С уверенная (souver ä ne) диктатура учреждает (переучреждает) государство, создает новый правопорядок. Такая диктатура: 1) «весь существующий порядок рассматривает как состояние, которое должно быть устранено ее акцией»; 2) «не приостанавливает [выделено Шмиттом. – В. И.] действующую конституцию […], а стремится достичь такого состояния, которое позволило бы ввести такую конституцию, которую она считает истинной конституцией», а потому «ссылается не на действующую конституцию, а на ту, которую надлежит ввести». Соответственно, она не ограничена ни сроком, ни пределами компетенции. Проблему вписывания суверенной диктатуры в право (ведь тотальное отрицание действующей конституции вроде бы исключает ее правовое рассмотрение) Шмитт разрешил довольно изящно. Нужно просто допускать «существование такой инстанции, которая, не будучи сама учреждена конституционно, тем не менее находится в такой связи с любой действующей конституцией, что выступает в качестве фундирующей власти, даже если сама никогда не охватывается ей, так что вследствие этого она не подвергается отрицанию даже тогда, когда ее будто бы отрицает действующая конституция» (Scmit C. Die Diktatur. Von den Anfängen des modernen Souveränitätsgedankens bis zum proletarischen Klassenkampf. Berlin. 2006. S.132—135; Шмитт К. Диктатура. С.156—159).

«Черными полковниками» в советской печати именовали военную хунту. Ее возглавляли Георгиос Пападопулос (1967—1973 гг., премьер, регент, после ликвидации монархии стал президентом), а затем Димитриос Иоаннидис (1973—1974 гг., начальник военной полиции). Впрочем, греческий режим можно описать и как автократический. Папандопулос заметно выделялся на фоне остальных «полковников» и явно стремился к персональной власти. Вместе с тем он считался членом триумвирата соправителей, в который также входили Николас Макарезос и Сти-лианос Паттакос. Иоаннидис правил через «своего» президента Федона Гизикиса. Во многом схожая ситуация с мьянманской военной хунтой. Изначально (с 1988 г.) ее лидером был Со Маунг, возглавлявший Государственный совет восстановления закона и порядка. В 1992 г. пост председателя Совета перешел к Тан Шве, при этом все ключевые решения стали приниматься «внутренней хунтой» – пентиумвиратом, к 2001 г. Сократившимся до триумвирата. С 2004 г., насколько можно судить, действует дуумвират Тан Шве и его заместителя Маунг Ай или даже установилась автократия Тан Шве.

Ни Цзян Цземинь (глава Компартии в 1989—2002 гг., глава государства в 1993—2003 гг.), ни Ху Цзиньтао (нынешний глава компартии и государства) не стали автократами.

Правитель Ирана (как формальный, так и фактический) сейчас – Рахбар Хаменеи (до избрания был президентом – в 1981 – 1989 гг.). Президент Махмуд Ахмадинежад, радикал и популист, достаточно автономен от него, но пользуется меньшим влиянием. Ни первый, ни тем более второй не обладают тем авторитетом, который имел Хомейни.

Президентские выборы 2009 г. Вылились в беспрецедентно жесткое публичное соперничество Ахмадинежада и Мир-Хосейна Мусави Хомене. Первого поддерживал Хаменеи, а за вторым стоял Али Акбар Хашеми Рафсанджани, президент в 1989 – 1997 гг., председатель Совета по определению государственной целесообразности, то есть по сути третье лицо в государстве (и к тому же богатейший Иранский собственник). Пожалуй, можно говорить о том, что Иран переходит к соревновательной олигархии, тем более что в этой стране в настоящее время действуют десятки партий и политических организаций.

Несколько слов нужно сказать о взаимосвязях форм режима и видов партийной системы.

Партийные системы делятся на однопартийные и многопартийные, а последние на собственно многопартийные и системы с доминирующими одной или двумя партиями – полуторапартийные и двухпартийные. Любые партийные системы, а также апартийность, то есть отсутствие партий, совместимы с демократией. С отдельно взятой либеральной демократией, впрочем, ни однопартийность, ни апартийность не сочетаются никак. Зато с ней прекрасно сочетается, вопреки утверждениям либеральных экспертов, полуторапартийность. В Германии, Италии, Швеции, Японии полуторапартийные системы функционировали десятилетиями.