Дмитрий Тренин - Интеграция и идентичность - Россия как «новый Запад»

Современные российско-американские ядерные отношения базируются на субстрате времен «холодной войны». Ситуация взаимного сдерживания сохраняется 85. Дело не только в факторе технологии и силе инерции, но и в неопределенности стратегических отношений двух стран после окончания периода противостояния. «Остаточное сдерживание» призвано служить гарантией безопасности на случай резких перемен в поведении другой стороны. В случае США – от превращения России в «государство-изгоя». В случае России – от превращения России в объект нападения со стороны США подобно Сербии или Ираку. В итоге полтора десятилетия спустя после окончания «холодной войны» ядерные потенциалы США и России по-прежнему предназначены в основном для сдерживания (путем угрозы уничтожения) бывшего противника.

Контроль над вооружениями с начала 1960-х годов составлял основное содержание советско-американского диалога. На рубеже 1990-х произошла резкая деактуализация ядерных отношений. Внезапно завершилась целая эра переговоров по контролю над вооружениями. Между Договором по СНВ-1 (1991 г.) – самым подробным договором по военно-стратегическим вопросам в истории – и Договором СНВ-2 (1993 г.), которому предшествовали скорее дружеские консультации, чем стратегические переговоры, лежит пропасть. Наконец, Договор по сокращению наступательных потенциалов (2002 г.) обозначил новую ситуацию «стратегического разъединения» и свободы рук – правда, при сохранении режима взаимных инспекций.

Россия и США все дальше расходятся во взглядах на значение ядерного оружия. США, сохраняя потенциал сдерживания, стремятся – с учетом феноменального отрыва от остального мира в области высокоточного оружия – к сужению сферы и масштабов применения ядерного оружия. В то же время американцы работают над концепциями упреждающих ядерных ударов с применением миниатюрных зарядов. Россия активнее, чем во времена «холодной войны», использует факт наличия ядерного потенциала для целей политического сдерживания. Ельцин во время осложнений на Балканах не раз говорил о перспективе «третьей мировой войны». За несколько недель до своей отставки, находясь с визитом в Пекине, он увещевал Клинтона «не забывать ни на минуту» о наличии у России стратегических наступательных вооружений. Путин в течение 2004 г. – трудного периода для российско-американских отношений – неоднократно сообщал о совершенствовании российского ракетно-ядерного потенциала.

На уровне военного руководства ядерное оружие должно было служить целям компенсации слабости российских сил общего назначения. В 1992 г. тогдашний главком Вооруженных сил СНГ маршал авиации Евгений Шапошников предостерегал Турцию от вмешательства в карабахский конфликт, угрожая «Третьей мировой». В 1993 г. российская военная доктрина отказалась от неприменения ядерного оружия первыми. Сохраняет свое значение тактическое ядерное оружие. Размещение такого оружия в Калининградской области неоднократно упоминалось официальными лицами как возможный российский ответ на расширение НАТО.

После окончания «холодной войны» центр тяжести практического взаимодействия между Россией и США сместился со стола переговоров на американские программы помощи России в демонтаже и ликвидации снимаемого с вооружения оружия массового уничтожения. Программа Нанна – Лугара «Совместное уменьшение угрозы» существенно помогла России выполнить обязательства по договорам о сокращении ядерных вооружений. Принятая в 2002 г. на встрече «восьмерки» в Кананаскисе программа «Глобальное партнерство» по формуле 10 + 10/10 создает новые возможности для оказания такой помощи. В то же время при всей важности и отчасти незаменимости подобной поддержки эта помощь иногда воспринимается в России как американо-западная программа ядерного разоружения Российской Федерации.

Стоит особо отметить, что ядерное оружие Франции и Великобритании фактически выведено в России за скобки обсуждения. Этот факт свидетельствует о реальной демилитаризации отношений России с европейскими странами НАТО – в отличие пока что от США.

На рубеже 2000 г. возникла идея, что практическое сотрудничество России с США и европейскими странами в области противоракетной обороны театра военных действий (ПРО ТВД) способно в принципе вывести российско-американские и российско-западные отношения за пределы сдерживания. Совместное определение угрозы, совместная разработка и производство систем ПРО ТВД, совместное командование противоракетными силами фактически означали бы создание военного союза США, Европы и России. Эта идея не имела практического развития из-за нежелания США вступать в столь тесную взаимозависимость с иностранными партнерами и неверия Европы в актуальность ракетной угрозы. Россия была готова сотрудничать.