Анна Федорова - Власть над Сетью. Как государство действует в Интернете

Одним из основных инструментов вовлечения на европейском политическом онлайн-рынке до сих пор является живое ведение диалога — участие в релевантных и популярных онлайн-дискуссиях.

Вспомним еще раз описанную выше кампанию оппозиционной партии Fine Gael в Ирландии. Полученные с помощью опроса на сайте результаты легли в основу всех инструментов вовлечения, использовавшихся в ходе кампании. Созданный заново сайт был перезаполнен контентом, видео и интерактивными инструментами. В результате партийный канал YouTube быстро стал самым популярным политическим каналом Ирландии и вырос на 3000 % за несколько недель. Было создано более 100 разных аккаунтов в Facebook и Twitter. Впервые в Ирландии были задействованы рекламные платформы Google и MSN, контролирующие 95 % интернет-трафика, для повторного привлечения на сайты партии. С этой же целью использовалась реклама в Facebook. А путем грамотной интеграции Facebook и MSN-мессенджера с виджетом, позволяющим осуществлять пожертвования, в течение 48 часов 3000 человек приняли участие в сборе средств.

Финляндия в сфере интернет-кампаний известна «Обама-эффектом» кандидата Пекка Хаависто — гея из Зеленой Лиги, который, эффективно использовав социальные возможности новых медиа и вирусный эффект своего образа, в течение нескольких месяцев значимо увеличил число своих сторонников [348] http://socialmedianordic.com/?s=elections .

Франция полноценно опробовала социальные медиа как часть стратегии избирательной кампании только в 2012 году, когда они уже использовались всеми кандидатами. Николя Саркози в своей стратегии сделал ставку на вовлечение через Facebook (самую популярную социальную сеть во Франции, в которой его аккаунт явно лидировал). Timeline его аккаунта регулярно обновлялся, рассказывая историю о том, как Саркози был погружен в политику с самого своего студенчества. Digital-история давала пользователю понять, что «на пост президента этот человек попал не случайно» [349] https://www.facebook.com/nicolassarkozy.fr . В то же время его соперник Олланд на тот момент был самым популярным политиком Twitter (224 000 фолловеров против 157 000 у Саркози).

Стратегии онлайн-фандрайзинга лучше всего показали себя во Франции. Одна из причин этого — наличие в стране хорошо организованной культуры персональных пожертвований и сильных кандидатов, вокруг которых можно объединиться. В странах с опорой на партийные кампании эти механизмы не были столь эффективны. Тем не менее механизмы интернет-фандрайзинга все более активно задействуются во многих европейских странах: Великобритании, Испании и других [350] http://www.dailymotion.com/video/xd6fvd_uk-election-online-fundraising_news#.UeZtbo2Ezmc .

При этом во многих европейских странах по-прежнему остается открытым вопрос о том, зачем избиратели должны давать кандидатам деньги. Как отмечают, например, ирландские аналитики, подобное действие вызывает презрение и почти отождествляется с коррупцией [351] http://jasonomahony.ie/how-fundraising-can-help-irish-politics/ . Тем не менее даже там во время последних выборов одному из кандидатов удалось организовать систему небольших пожертвований (которые здесь, как и в США, оказываются наиболее эффективным способом) [352] http://jasonomahony.ie/how-fundraising-can-help-irish-politics/ . В Великобритании популярным становится использованию предоплаченных карт, что подчеркивает, что технологии позволяют действовать гибче, чем традиционные прямые пожертвования [353] http://www.demos.co.uk/publications/thepowerofprepaid . В этом случае перевод средств осуществляется через особый вид пластиковой карты, на которую сам пользователь переводит деньги для того, чтоб тратить их онлайн. В этом случае снимается ограничение для тех, кто не владеет обычной кредитной картой или не хочет, чтоб о его транзакциях было известно.

Еще одним из видов фандрайзинга, используемых в Европе, является предложение на сайте различных связанных с кампанией товаров — одежды, сувениров и т. д. — в обмен на финансовые пожертвования. Данный метод, в частности, применяется радикально правыми партиями, активно вовлекающими в онлайне молодое поколение, падкое на подобные «атрибуты причастности».

Отношения онлайна и офлайна в европейских политических кампаниях построены иначе, чем в США. В первую очередь, это связано с большим значением для европейцев традиционных СМИ как источника политической информации и меньшим — интернета и социальных сетей. Перевод инфоповода в офлайн для освещения там онлайн-инициатив — невозможная для США ситуация — вполне типичен для многих стран Европы. Исследование использования Twitter во время выборов в Швеции в 2010 году выявило, что не сеть является катализатором офлайн-активности (как в Америке), а, напротив, офлайн-активность оказывается толчком для пиковых показателей активности в Twitter [354] http://nms.sagepub.com/content/14/5/729 .