Гуго Глязер - О мышлении в медицине

В странах Азии и Африки, в которых ислам утвердил свое господство, он проник и в медицинское мышление, и мы должны именно в этом свете рассматривать всю медицину, начиная с VII века и до нашего времени. Ибо ислам с его простыми формулировками, не оставлявшими никаких сомнений, дал в Коране сводку предписаний и предостережений, которые служили, так сказать, практическим руководством и оказывали большое влияние на заботу о здоровье населения.

Мы не можем сказать, следует ли и в настоящее время рассматривать предписания Корана как гигиенически ценные указания, действительно ли они порождены опытом и соображениями, относящимися к медицине, или же возникли на почве религиозного мышления и мироощущения, подобно прочим законам и запретам. Их влияние на здоровье народа было во всяком случае значительным, и народы Востока, исповедовавшие ислам, должны быть за это благодарны основателям их религии. Если европейцы, посещавшие страны Востока, сообщили, что народы, исповедовавшие ислам, были самыми чистоплотными в мире, то это заслуга магометанского вероучения, содержащего также и предписания, которые впоследствии были названы санитарными.

Но медицинским мышлением это не было. Медицина ислама с самого начала сводилась к собиранию, приведению в порядок и истолкованию древнегреческой медицины, обогащенной сведениями, заимствованными из Индии, Ирана и Египта и объединенными в сочинениях, которые впоследствии стали достоянием также и европейских врачей и в течение некоторого времени оставались даже после того, как Парацельс предал их проклятию. Авторами этих сочинений были многие арабские врачи, в частности Разес и Авиценна (Абу—Али Ибн—Сина); им же принадлежит заслуга введения многих лекарств; благодаря им до нас также дошли сочинения Гиппократа; но творческим, пролагавшим новые пути мышлением они не отличались; их труды были главным образом компиляциями.

Большое значение Авиценны было в сущности снова признано только в наше время: в 1952 г., в тысячелетие со дня его рождения, во всех медицинских центрах отмечался юбилей этого великого арабского врача. Авиценна перенес в Европу высокую культуру Востока. Его великая заслуга заключается в создании им руководства по общей и частной патологии, как можно было бы назвать его труд в наши дни. В те времена его назвали «Каноном», и даже в XIX веке он еще не был забыт, хотя на протяжении последнего столетия имя Авиценны уже ничего не говорило даже врачам.

Авиценна обогатил знания врачей школы Гиппократа и врачей Азии и Африки также и своими собственными мыслями и наблюдениями. Если он говорит, например, о значении воды для здорового и больного организма, то он рассматривает воду обстоятельно, в духе медицины Гиппократа. По его мнению, дело не только в том, чтобы вода была чиста; следует также обращать внимание и на русло реки, из которой она была взята, и на почву, с которой она соприкасалась, так как песчаная почва лучше, чем каменистая, и очищает воду лучше, чем всякая другая. Но не безразлично, каково течение в реке или в ручье — быстрое или медленное. Важен и запах земли, по которой течет вода. Авиценну особенно интересовала ледяная вода, которую охотно пили в больших городах. В городах часто имелись свои устройства для получения льда. Он учил путешественников простым способом фильтровать воду, которую они собирались пить, чтобы она была здоровым питьем.

Авиценна думал обо всем том, что ради блага людей должно было интересовать врача. Он был — и это надо сказать с полной ясностью — на протяжении столетий одним из наиболее значительных учителей–медиков Европы, которая в те времена ничем не располагала и поэтому так усердно и так долго пользовалась «Каноном». Это сочинение учило по–врачебному мыслить и действовать. Здесь можно найти, так сказать, реалистические взгляды естествоиспытателя.

В те времена и в той стране врач всегда был, как к среди последователей Гиппократа, также и философом; поэтому мы находим у Авиценны философские и религиозно–догматические высказывания, что соответствовало положениям ислама и воле калифов, на службе у которых Авиценна находился как лейб–медик. Но все же в некоторых из его многочисленных сочинений (а их было около ста), можно усмотреть антидогматическую, оппозиционную струю, и в них мы всегда находим указания на то, какой образ жизни человек должен вести и каким должно быть его поведение; именно на основании этих замечаний можно судить обо всем мышлении Авиценны. На сумме всех этих качеств, вероятно, и основано долголетие «Канона», который отошел на второй план только тогда, когда к его поучительному медицинскому содержанию можно было прибавить нечто лучшее.