Array Сборник - Фототерапия - использование фотографий в психологической практике

Для шизоида символ – это живое отражение действительности; он нередко имеет для него такую же жизненную силу и яркость, как сама действительность. Мне кажется, что такого рода символом для него может быть фотография. Нам доводилось наблюдать, как у увлекшихся фотографией шизоидов смягчалась имевшаяся до этого неврозоподобная симптоматика, в частности, проходили или ослабевали навязчивые идеи и общее чувство напряженности. Пациенты рассказывали, что их отвлеченно-аутистическое переживание природы обретало свое выражение в фотографии , у них появлялась способность получать удовольствие от того, что раньше оставляло их равнодушными. У шизоидов крепло (а в отдельных случаях впервые появлялось) доверие к миру, в фотографиях находило отражение их представление о духовном.

Об этой же возможности получать удовольствие от того, что раньше не трогало, о появившемся доверии к миру, отраженном на фотографиях, мне говорили также те немногие пациенты с малопрогредиентной шизофренией, которые увлеклись фотографированием (или вернулись к нему) во время болезни.

Фотография хороша и тем, что с ее помощью пациенты могли передать товарищам по группе то, что они не решались или были не в состоянии выразить непосредственно.

В качестве иллюстрации к вышесказанному хотелось бы привести некоторые фотографии. Ряд снимков был сделан пациенткой О. 24-х лет, страдающей шизоидной психопатией. Она увлекается флористикой. Ей близко высказывание Роземи Штробель-Шульце: «Создавая композиции из засушенных цветов, люди воплощают свое страстное желание сохранить то, что вернуть уже невозможно». О. открыла для себя, что духовному общению с природой и углубленному психотерапевтическому погружению в прошлое могут служить не только флористические композиции, но и снимки. Она отмечает, что сделанные ею фотографии помогают ей быть самой собой.

Ее композиции «Сердце», «Розы и лук» сделаны после разрыва с мужем, которого она любила, «Китайский чайник» – под влиянием воспоминаний о море.

Композиции богаты символикой, понятной только пациентке, примером чему может служить снимок под названием «Розы и лук» (желтые розы и легкие серые головки лука). На фотографии видно, как на лук падает отсвет желтых роз, и лук тоже кажется желтой розой, во всяком случае, при первом взгляде. Можно предположить, что это – не что иное, как символ отношений пациентки с бывшим мужем. В этих отношениях она была цветущим луком, а ее муж и его окружение – розами. (Муж пациентки – дизайнер, богатый «мальчик из приличной семьи», и его друзья давали понять пациентке, что она, приехавшая в мегаполис из захолустного городка и привыкшая добиваться всего своим трудом, «не относится к элите»). Примечательно, что в этой композиции все, кроме лука, – пластмассовое, лук же был сорван и высушен пациенткой.

Фотография «Сердце», пациентка О., 24 года

Фотография «Розы и лук», пациентка О., 24 года

Фотография «Китайский чайник», пациентка О., 24 года

Мы также приводим фотографии пациента Е., 38-ми лет, с шизо-френоформным расстройством и шизоидным складом личности в пре-морбиде. Он заболел уже в зрелом возрасте, неоднократно лечился в психиатрических стационарах Тольятти, Самары и Москвы, получал нейролептики в больших дозах, инсулинокоматозную терапию, электрошок. В последние полтора-два года смягчает аффективные расстройства тем, что путешествует с фотоаппаратом в пределах 20–30 км от города, снимая то, что успокаивает и «собирает» душу. Из-за нарастающего дефекта пациенту становится все труднее передавать свои мысли словами, в частности, описывать ощущения, появляющиеся, когда он созерцает волжские пейзажи. Е. тяжело дается общение с людьми, даже ограниченное (специалист по компьютерам, он в настоящее время работает половину рабочего дня): оно «отнимает силы», в то время как созерцание пейзажей, особенно ни чем не стесненного волжского простора, частично возмещает эту потерю энергии и значительно смягчает душевную напряженность.

Для Е. важно, что эти фотографии сделаны им самим, и, глядя на них, он может вспомнить плеск воды, дуновение ветра, запахи диких трав и старых, выветренных Жигулевских скал. Е. также отмечает, что ему бывает трудно ощутить природу сразу, «вживую», но она постепенно раскрывается ему, когда он возвращается к ней, глядя на сделанные им фотографии.