Array Сборник - Фототерапия - использование фотографий в психологической практике

Терапия созданием творческих произведений по инициативе пациентов была дополнена коллективным написанием рассказов (наряду с индивидуальными рассказами), иллюстрациями к которым нередко были фотоснимки. И это тоже было способом общения, так как для многих наших пациентов (шизоидов, психастеников) подобное экзистенциальное общение живее и полнее любого другого. Пациенты говорили впоследствии, что, лишь овладев общением такого рода и именно благодаря этому научившись понимать и чувствовать другого человека, они обретали способность к «устному» общению, к выражению того, что ранее передавалось на бумаге и фотопленке, посредством интонаций, жестов и собственно речи.

Фотография была неотъемлемым элементом терапии проникновенно-творческим погружением в прошлое, терапии творческими путешествиями, терапии творческим поиском одухотворенности в повседневном, терапии творческим общением с природой . Подчас трудно было провести грань, отделяющую иллюстративную роль фотографии от ее собственно психотерапевтической роли.

Так, например, в моей практике терапия творческим погружением в прошлое дополнялась гипнотическими сеансами по методике Милтона Эриксона, когда пациент вместе с психотерапевтом в состоянии неглубокого транса «уходили в детство» пациента, «путешествовали» по старым домам, дачам, тропинкам в любимых парках или лесах. Это помогало пациенту освежить воспоминания детства и пережить сильные, светлые чувства, которые затем он описывал на бумаге. Помимо творческого погружения в прошлое, в некоторых случаях во время сеанса удавалось смягчить тягостные воспоминания, «уйти» от них либо дезактуализировать их, изменив отношение к ним пациента. Несколько пациентов-шизоидов вместо того, чтобы описывать воспоминания детства на бумаге, приносили фотографии, рассказывавшие о детстве. В большинстве случаев это были старые фотографии, но двое из моих пациентов сделали снимки после наших сеансов – эти снимки были, по сути, продолжением глубинного диалога психотерапевта и пациента, несловесным ответом на ряд вопросов.

В терапии творческими путешествиями, терапии творческим поиском одухотворенности в повседневном, терапии творческим общением с природой фотография приобретала все более отчетливое самостоятельное психотерапевтическое значение. Пациенты отмечали, что фотоснимок, благодаря присущему ему оттенку документальности, дает большее, чем любое другое художественное отражение действительности, ощущение реальности, слияния с жизнью, нередко даже примиряя с ней. Одна из пациенток заметила, что для нее фотоснимки, которые она делала после наших занятий, – это тот самый компромисс между творческим образом жизни и окружающей реальностью, о котором мы говорили в группе.

Сравнивая живые, мягкие, одухотворенно-реалистичные, тревожно-нежные и как бы «застенчивые» фотоснимки психастеников и холодновато-возвышенные, проникнутые Духом, своеобразной Гармонией, Схемой снимки шизоидов, пациенты отмечали, что это сравнение помогло им наглядно увидеть и почувствовать разницу между реалистическим и аутистическим восприятием мира, посмотреть на жизнь «другим» взглядом.

Фотография оказалась крайне действенным невербальным сообщением, особенно важным для шизоидных пациентов. Так, пациент Б. с шизоидной психопатией, переживая состояние тяжелой декомпенсации, принес для разбора несколько фотографий с видами вулканов Камчатки и Дальнего Востока, где ему доводилось жить некоторое время, охарактеризовав их как «личностное, глубинное». Казалось, что он не участвовал в разборе, хотя группа, обсуждая скалы и извержения, отмечая их особую, необычную «замкнутую, гордую» красоту, оторванность, изолированность самого места, приводя ассоциации с поэзией Лермонтова, по сути, говорила о нем. Однако уже после разбора, глубоко задетый замечаниями товарищей по группе, пациент с волнением рассказал о своем детстве и трудных отношениях с родителями и окружающим миром.

Именно фотография смогла наиболее глубоко передать характерные для шизоидов философские, сложно-символические, эстетизированные отношения с природой, их утонченную тягу к холодной, неживой природе – минералам, звездам, скалам, ледникам, вулканам или к особым, редким, экзотическим видам лишайников, мхов, насекомых, птиц и т. д. Редкие шизоиды счастливы тем, что находят себя в общении с любимым предметом, становясь альпинистами, геологами, но не каждый имеет подобную возможность и, более того, не каждый шизоид до конца понимает себя. Многие из них с детства живут в мире чуждых им интересов, дел, вещей, воспринимая все это как нечто нелюбимое, но «правильное», замыкаясь в себе и пытаясь найти выход в мистике. По П.В. Волкову, шизоидным психопатам, безразличным к «сухой» психотерапии, в дополнение к общим словам и рекомендациям необходимы образы и явления, обращенные к тонкой аналитичности и ранимой поэтичности этих людей (Волков, 1992, 2000). Остановленная кадром идея, как бы выраженная самой природой, нередко передает тот образ мысли, который характерен для шизоида; понимание этого образа мысли помогает наладить с ним контакт, особенно если это сложная, духовно богатая личность .