Джеймс Маккол - Лицо по частям. Случаи из практики челюстно-лицевого хирурга - о травмах, патологиях, возвращении красоты и надежды

Когда я зашел одним солнечным весенним утром в свой кабинет, где веду прием, меня уже ожидал мой первый пациент. Это был четырнадцатилетний мальчик по имени Фейсал, подающий надежды пловец, который впервые пришел ко мне на прием в сопровождении своих родителей пару недель назад. Он был очень высоким для своего возраста, метр восемьдесят два, и, как это часто бывает с подростками, изначально выглядел довольно высокомерным, однако его манера, забывшись, прикусывать нижнюю губу, показывала, что он был далеко не таким невозмутимым, каким хотел казаться.

Его отец, пришедший в деловом костюме, иммигрировал в Англию из региона Кашмир [21] Спорная территория между Индией и Пакистаном. . Он принялся объяснять, что их ко мне привело. Мать Фейсала родилась в Великобритании, однако ее родители были азиатского происхождения. Она была одета в традиционное платье и большей частью молчала, не сводя глаз со своего сына, и каждая черточка ее лица выдавала беспокойство за него.

У парня была крупная, безобразная опухоль на челюсти, которая вызывала все больший физический дискомфорт, а также подрывала его уверенность в себе, с которой у подростков и без того вечные проблемы. Его отец сообщил мне, что все началось с безболезненной шишки с правой стороны нижней трети лица Фейсала, которая со временем стала причинять значительную боль, а иногда в рот парню из нее шла кровь.

Его отец рассказал предысторию, а также объяснил, почему потребовалось несколько недель, чтобы до меня дошли необходимые бумаги. Это было неприемлемо, поскольку, согласно существующему протоколу, в случае подозрения на рак врач должен отправить нам соответствующий документ, обязующий нас принять пациента в течение двух недель, сразу же сделать компьютерную томографию (чаще всего удается уложиться в полчаса), а спустя пару минут биопсию, чтобы понять, с чем именно мы имеем дело. В случае же с Фейсалом этого не произошло. Ординатор, который его осматривал, не присвоил нужного приоритета его биопсии – она была помечена «несрочной», – и информацию о нем мне не передали. Задержка с направлением только усугубила его ситуацию.

Рентгеновский снимок показал наличие у Фейсала многокамерной (состоящей из нескольких небольших ячеек с клетками) опухоли, однако по полученному изображению было невозможно установить, была ли она злокачественной. Первым делом мы провели биопсию, используя два крупных образца из его нижней челюсти, чтобы установить, с чем имеем дело. Результаты биопсии должны были показать, достаточно ли просто вырезать опухоль или же придется удалять целый кусок его нижней челюсти вместе с прилегающими тканями с последующей его заменой свободным лоскутом, взятым с его ноги, предплечья или живота.

Биопсия подтвердила, что перед нами амелобластома – доброкачественная опухоль, образующаяся из клеток – предшественников зубной ткани, поэтому более распространенная у детей. Хотя амелобластома редко бывает злокачественной (когда опухоль по-настоящему захватывает и разрушает близлежащие ткани и распространяется на другие части тела), она носит локально-агрессивный характер – врастает в окружающие мышцы, кожу и слизистые оболочки, – и если ее не удалить с приличным запасом окружающей здоровой ткани, то опухоль дает рецидив, часто годы спустя. Более того, в случае ее возвращения порой приходится иметь дело с множественными опухолями, распространившимися по всему лицу, справиться с которыми чрезвычайно сложно. Я посчитал, что в случае Фейсала, чтобы гарантированно избавиться от всех следов рака, нам понадобится удалить участок его челюсти длиной в девять сантиметров со всеми прилегающими лицевыми мышцами и слизистой оболочкой рта.

Стараясь действовать как можно мягче, я принялся объяснять необходимое хирургическое вмешательство с последующей реконструкцией, а также перечислил связанные с ними риски.

– Чтобы все исправить, нам придется удалить шишку от этой отметки до этой, – сказал я, нарисовав пальцем линию вдоль челюсти Фейсала.

Как и следовало ожидать, его напускная бравада начала проходить.

– Что? – Его голос стал на октаву выше.

– А также удалить часть малоберцовой или бедренной кости, ну и один слой брюшной стенки…

– Что?!

– …чтобы реконструировать эту сторону твоего лица и рта.

За считаные минуты из высокомерного подростка, своим видом словно говорящего: «То, что ты мой отец, не значит, что ты можешь мне указывать», он превратился в совершенно потрясенного от подобных перспектив ребенка.