Джеймс Маккол - Лицо по частям. Случаи из практики челюстно-лицевого хирурга - о травмах, патологиях, возвращении красоты и надежды

Время отсоединения лоскута кожи от питающих его сосудов в процессе операции записывается маркером на доске – без кровоснабжения ткани организма не живут долго, и приходится считать каждую секунду.

С помощью микроскопических стежков мы прикрепили артерию с таза Фейсала к лицевой артерии на его шее. Процедура прошла идеально: после наложения швов мы открыли микрозажимы, и – артерия тут же наполнилась кровью. Я объявил: «Лоскут на месте!», и Бинди сразу же посчитала время ишемии. В случае Фейсала лоскут находился без крови и доступа кислорода в течение сорока восьми минут. Затем мы соединили переднюю стенку вены лоскута с шейной веной Фейсала, которую пришлось перевернуть, чтобы разобраться с остальной частью вены, что порой бывает сложно сделать правильно, поскольку самая маленькая из двух вен иногда запутывается. Главным условием, чтобы лицо Фейсала прижилось, была кровь, несущая кислород для питания тканей. Однако пересаженный ему лоскут не содержал внешнего участка, который мог видеть персонал интенсивной терапии, из-за чего отслеживать жизнеспособность новой кожи после операции было сложно. Тем не менее доплеровский микрозонд, прикрепленный к вене лоскута, показывал прохождение крови, что позволило нам немного расслабиться.

Мы закончили размещение лоскута для устранения вызванных опухолью дефектов, позаботившись о том, чтобы после заживления шрамов лицо, подбородок и рот Фейсала, равно как и его способности говорить, пережевывать и глотать пищу были ничем не хуже, чем до начала образования опухоли. Мы также проследили, чтобы шов лоскута был полностью герметичен и предотвратил попадание слюны изо рта в шею, что неминуемо привело бы к инфекции.

Окончательно убедившись, что все функционирует нормально, а доплеровский микрозонд не подает тревожных сигналов, мы начали зашивать, разместив в шее Фейсала дренажную трубку для отвода жидкости, которая должна способствовать заживлению. Закрыв донорский участок, с которого был взят лоскут, мы аккуратно совместили разрезанные края кожи и сшили их послойно. На этот раз абдоминопластика не понадобилась: Фейсал был достаточно молодым и подтянутым, чтобы обойтись без нее. По завершении операции спящего Фейсала отвезли на каталке в послеоперационную палату, где за ним установили постоянное наблюдение и назначили прием обезболивающих препаратов.

Когда мы его разбудили, Фейсал находился не в самой лучшей форме. По дренажным трубкам по обе стороны шеи сочилась кровянистая жидкость. С артериальным катетером в запястье и подключенной к руке капельницей он был присоединен кучей других переплетенных трубок и проводов к системе мониторинга, которая поддерживала его в безопасности, успокаивая своим монотонным писком натренированное ухо наравне со звуками «вжух» доплеровского зонда. Его лицо и шея были отмечены длинной тонкой полоской шрама, которая начиналась под ухом, наискосок спускалась по лицу, а затем обвивала шею и пряталась в кожной складке. Внутри его рта также было множество герметичных «матрасных швов» фиолетового цвета, удерживающих лоскут на месте. Его левая часть лица настолько опухла, что казалась минимум в два раза больше своего нормального размера, и было очевидно, что из-за отека он какое-то время не сможет открывать рот или поворачивать голову. Еще через пару дней он будет выглядеть хуже, поскольку травмированные ткани поменяют свой цвет.

На то, чтобы спал отек, синяки и общее онемение лица, понадобится минимум пара недель, хотя он практически сразу же сможет встать с кровати. Кроме того, ему придется поначалу строго соблюдать жидкую диету, после чего еще долго ограничивать себя только мягкой пищей: пройдет шесть недель, прежде чем он сможет впервые после операции насладиться твердой едой. Разумеется, я не стал рассказывать все это Фейсалу, я был уверен, что к моменту завершения процесса заживления его лицо полностью восстановит свой красивый и молодой вид.

Я встал рядом с его кроватью, он распахнул глаза и посмотрел на меня одурманенным, расфокусированным взглядом.

– Все в порядке, Фейсал, – сказал я. – Все прошло замечательно.

В ответ я услышал лишь сонное бормотание, однако этого было достаточно.

Позвонив родителям Фейсала сразу же после того, как навестил его в послеоперационной палате, я отчетливо почувствовал облегчение в голосе его отца, который принялся рассыпаться в благодарностях, а затем передал суть моего звонка своей жене. В этот момент я всегда испытываю гордость, даже когда родным больше нечего сказать.