Монти Лиман - Сафари по коже. Удивительная жизнь органа, который у всех на виду

СИМФОНИЯ В ЧЕТЫРЕХ ЧАСТЯХ

Заживление ран часто оставляет на коже постоянные следы. Возможно, самый рудиментарный пример кожи как социального органа – это то, что мы намеренно превращаем такое повреждение в диалог.

Мальчик бежит по спинам стада быков. Если он успешно доберется до другой стороны стада, ни разу не упав, он становится мужчиной. Этот древний ритуал уникален и встречается только у племени хамар, живущего в северной Эфиопии. Древние обычаи хамар, одного из народов реки Омо, почти не изменились под воздействием современности. Пока мальчик бежит по спинам немного удивленного скота, его сестры участвуют в церемониальном бою. Они высмеивают мужчин деревни, говоря, что никогда не отпустят к ним своего брата. В ответ мужчины бьют их стеблями тростника. Молодые женщины не издают ни звука, пока церемониальные удары оставляют на их спинах зияющие раны и кровь капает на пыльную африканскую землю. Шрамы, которые остаются на спине женщины после этого, казалось бы, ужасного процесса, становятся гордым знаком принадлежности, который она носит всю последующую жизнь. Пересекающиеся шрамы рассказывают о силе, отваге и настоящей преданности семье, и общине. Эти жестокие отметины также становятся знаком договора между молодым человеком и его сестрой – теперь он должен поддерживать и помогать ей.

На другом конце мира, в Папуа-Новой Гвинее люди канингара подняли шрамирование [314] Специальное нанесение на тело шрамов, в законченном виде представляющих собой какой-либо рисунок или узор. на другой уровень. Каждые пять лет или около того молодые мужчины деревни должны пройти ритуал столь суровый, что выживание не гарантировано. Сначала они проводят два месяца в доме духов, а их семья собирается снаружи и шепотом рассказывает истории о предках, пока в доме старшие подвергают юношей ритуальному унижению. Когда они выходят на свет, оглушенные и истощенные, начинается нанесение надрезов, напоминающих кожу крокодила. Канингара, живущие на берегах рек, в которых водится множество крокодилов, верят, что произошли от божественного явления этого речного зверя. Без всякого обезболивания старшие члены племени наносят заостренной бамбуковой палочкой сотни глубоких порезов на грудь, спину и ягодицы проходящего инициацию. Затем в кровоточащие раны втирается речной ил, который замедляет заживление. В результате тело покрывается твердыми, выступающими келоидными рубцами [315] Разрастания соединительной ткани, возникающее в месте травмы или иногда спонтанно. , которые выделяются на коже, как гребни. Такие выделяющиеся шрамы вызваны более длительным процессом заживления, который стимулирует фибробласты дермы выделять больше коллагена, в свою очередь создающего избыток рубцовой ткани. Те, кто не умер от шока или от заражения, с гордостью носят грубую, бугорчатую кожу крокодила, поскольку верят, что теперь наделены силой и благословением страшной рептилии-предка.

Перманентное изображение, неважно, нанесенное шрамированием или краской, рисует картину на теле не только с точки зрения выбора самого изображения, но и с точки зрения метода его нанесения. Учитывая невыносимую боль, которая связана с нанесением племенных татуировок, неудивительно, что они играют сакральную роль в обряде инициации. Умение терпеть боль означает, что молодой мужчина готов к сложностям битвы или что женщина достаточно сильна, чтобы рожать детей. Метки, выгравированные на коже, рассказывают, через что пришлось пройти посвященному, чтобы заполучить их, они служат предчувствием или предсказанием того, с чем человеку придется столкнуться как воину, как взрослому или как матери.

Постепенное принятие перманентных изображение на коже на Западе, которое привело к феномену, при котором примерно треть американцев и британцев в возрасте от двадцати шести до сорока лет носят хотя бы одну татуировку, возвращает нас в конец девятнадцатого столетия. Первый известный татуировщик в Британии работал в порту Ливерпуля в 1870-х. Татуировки быстро стали экзотической новинкой, стоили невероятно дорого, и сначала стали хитом в высших слоях общества (и в королевских семьях, включая Георга V и русского царя Николая II), пока наконец благодаря изобретательному американцу цена на них не стала доступной. В 1891 году в маленькой мастерской на Чэтем-сквер в Нью-Йорке Самуэль О'Райли запатентовал первую в мире машину для татуировки [316] Samuel O’Reilly’s patent for a tattoo machine: S. F. O’Reilley, Tattooing Machine, No. 464,801, Patented Dec. 8, 1891 . Она почти полностью повторяла дизайн электрической роторной ручки Томаса Эдисона; то, что Эдисон задумывал как ручку, которая должна была копировать рукописные документы, стало инструментом для массовой гравировки на человеческой коже. Поэтому вполне уместным было то, что Эдисон сам побывал под иглой, став носителем кинканса, узора из пяти точек, который можно увидеть на игральном кубике. Тату-машина – на основе, как и сегодня, роторного механизма или электромагнита – индустриализировала древнейшую форму письменного общения.