Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

15 ноября. С 11.30–2 ЛМИ. Затем отправился в Мечниковскую больницу на лекцию. По пути — воздушная тревога. Замёрз, ослабел. После тревоги приехал в Мечниковскую больницу, в павильон 33. Аудитория пустая.

19 ноября. Утром обычный круг работ (с 6.30). Затем — попытка поездки во 2 ЛМИ для переговоров с Т. С. Соболевой по вопросу Гос. мед. издательства. Поездка тягостно неудачная — полное нарушение трамвайного движения, воздушные тревоги. Ни Т. С. Соболевой, ни С. И. Перкаля на кафедре нет. Усталость и мучительное чувство голода. Но в столовую проникнуть не мог из-за огромной очереди. Кроме того, кроме водянистого «супа» без круп и овощей, но с отрезом талона из карточки на 25 гр. крупы — там ничего нет. Право на получение стакана чаю по столовой карточке передал служительнице по её просьбе (у неё двое детей). Неуютно, холодно, пусто. С 3 до 4.30 ГИДУВ. Возвратился домой на № 38 трамвая в 6.30 вечера. Воздушные тревоги начались после 7 ч[асов] вечера. Дома — немного писал введение к работе по 2 ЛМИ о ранней детской смертности. Ночью — закончил 4-й т[ом] «Войны и мира». Написан он был в 1867–68 гг. Последняя чисто философско-теоретич[еская] глава (философия истории) заключает в себе характерные для Л. Н. Толстого рассуждения о существе власти. Чем меньше непосредственных действий, чем дальше от непосредственной активной деятельности, тем больше власть. А далее широкие обобщения о свободе и необходимости с элементами диалектического разрешения по типу завоеваний математики дифференциальных] и интегр[альных] исчислений и анализа бесконечно малых. Я решил осилить до конца.

20 ноября. В столовой Дома учёных теперь пустовато. «Обед» едва ли покрывает калории, истраченные на пешее хождение до Дома учёных от Невского: с вырезкой талонов на крупу (по 25,0 гр.) в пределе подаётся (без ножей и вилок, но на отдельной тарелке и с ложкой) 1 тарелка кислых щей без приправки, т. е. вода и немного кислой капусты — 10 × 4,1 = 41 кал[ория] и 2 небольших «сырника» без творога — 20 × 4,1 + 20 = 100 кал[орий]; 1 стакан почти совершенно не сладкого чая — 8 × 4,1 = 32 кал[ории], всего — 170 кал[орий]. Хлеба вместо дневной порции в 200 грамм с сегодняшнего дня выдаётся только 125 гр. Если половину этого съесть за обедом, т. е. 62 гр., то это в пределе может дать ещё 36 кал[орий], т. е. в лучшем случае 1/ 5того, что нужно получить за обедом при обычной мужской ходьбе. Лучше не ходить и сберечь свои 100 калорий.

22 ноября. Как обычно, работал во дворе. Затем колол дрова, заправил печи, разметал снег. Отпилил три крупных ветви от дуба подле водомерной будки. 4–4.30. Сел на трамвай № 38, который в течение более чем 2 часа возил по Кирочной и Литейному, по ул. Восстания и Некрасовской, по ул. Жуковского к Летнему саду, по Кировскому проспекту и т. д.; а затем на № 26 без воздушных тревог в 7.30 вернулся домой.

23 ноября. Трагические впечатления от неожиданного прихода с мешком, в поисках пищевых крох для ребёнка, архитектора, автора «Планировки промышленного города» С. П. Покшишевского. «Кашка» — остатки мусорной ямы. Подкормился лепёшкой из отрубей. Вечером написал новую редакцию добавления в предисловии к моей книге об «удлинении жизни». В нём отмечалось значение выхода книги в условиях, сложившихся в Ленинграде. Вероломное нападение на Советский Союз разбойничьих гитлеровских орд сняло с очереди и отодвинуло на отдалённый план вопросы и дела мирного творческого строительства науки и жизни, вынудило сосредоточить все силы и средства на непосредственных задачах отражения врага. Однако определённый строй понимания демографических процессов и проблем в нашем обществе, их увязка мною с историко-материалистическим, социально-экономическим и философским миропониманием, лежащим в основе содержания моей книги, представляет актуальную ценность в сложившихся исключительных условиях, когда руки фашистских агрессоров занесены над нашей культурой, грозя её уничтожением. Издание книги об удлинении, умножении сроков жизни людей в Ленинграде, когда над ними нависла угроза удушения голодом, холодом, непрерывными бомбардировками с воздуха и обстрелами артиллерией, было бы особенно знаменательно и служило бы показателем незыблемости воли к сохранению и утверждению советской культуры, уверенности в победе, в окончательном разгроме вражеских сил.

25 ноября. Утром — темно, нет электричества, не действует водопровод, стоит трамвай. Попасть в город нельзя. Приводил в порядок и дописывал несколько листков (6 страниц) введения и обоснование работы о ранней детской смертности. В 12.30 появился свет, но тотчас же началась воздушная тревога. После отбоя я пошёл к трамваю, но его не было. Вернулся в 6 часов.