Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

Пока шло строительство дома, и даже ещё раньше, чем оно началось, я в ранние утренние часы в течение всего лета приезжал на велосипеде на свой участок и выкорчёвывал заросли, валил сосны, расчищая места для посадки плодовых деревьев и некоторых многолетних кустов. Ещё в 1912 г. была посажена мною целая дюжина яблонь, закупленных в питомниках Регеля [187] Регель Эд. Л. — известный швейцарский учёный-ботаник, был выписан для руководства Императорским ботаническим садом в Петербурге. Создатель многих придворных парковых и садовых ансамблей. Имел и свои садоводства, питомники, в частности, в Удельном парке и в Лесном, откуда и приобретался посадочный материал Захаром Григорьевичем, а позднее его младшей дочерью — Валентиной Захаровной. Редчайшие грунтовые азалии, выведенные Регелем, утраченные Петербургским ботаническим садом, но сохранившиеся в саду внука З. Г. Френкеля — Константина Саввича Самофала, были вновь переданы в Ботанический сад в 1998. . Это был для меня поначалу прямо титанический труд: вырыть для каждого саженца яму, заполнить её вместо песчаного грунта землёй и навозом, посадить и поливать посадки. Нелегко было подавить чувство обиды и горечи, когда уже после того, как все деревца принялись, приехав как-то на рассвете, чтобы их полить, я с изумлением обнаружил, что все яблони выкопаны и унесены. Только после того, как участок был огорожен и на нём уже шли строительные работы, я вновь посадил два ряда яблонь на прежние места.

Обработка участка требовала тяжёлого постоянного труда. Вся семья несла эту ношу, но, естественно, более тяжёлые работы по подготовке участка, рытью ям для посадок, устройству «поля орошения», по прокладке канав падали на мужскую силу. Я втягивался и привыкал к этой работе. Она становилась для меня привычной. В течение всей последующей жизни мой день начинался в ранние утренние часы выполнением с 4–5 часов до 8–9 часов всех дворницких работ по участку. Перекапывание гряд, подсыпка дорог, выемка для этого песку, посадка и пересадка деревьев и пр. — все эти утренние работы прерывались необходимостью спешить в 8.30–9 часов утра уезжать в редакцию, на лекции. После тяжёлой физической работы приходилось неизбежно полностью менять не только бельё, но и всю промокшую одежду. После ванны, переодевшись, я спешил «на службу».

Этой регулярной физической работе в часы, когда все ещё спят, по-видимому, обязан я выработавшейся у меня выносливостью, а в позднейшие годы, когда мне шёл шестой, седьмой и восьмой десяток лет жизни — замедлением процессов старения и предупреждением одряхления, несмотря на чрезвычайную перегрузку работой за письменным столом, на недисциплинированность и несоблюдение регулярности и должного порядка и ритма в жизни. Если я и теперь, на 94 году, ещё сохраняю полную трудоспособность, выносливость и могу не устраняться ни от какой работы и не ослаблять запросов к моему организму, то я не могу приписать этого ничему другому, кроме как регулярному, по несколько часов утром, ежедневному физическому труду на «Полоске» [188] Дом с садом были названы «Полоской», и это название красовалось на фронтоне дома, потому что под усадьбу была куплена «полоса» леса. , да ещё, пожалуй, отвращению, непреодолимому отвращению к бессмысленным, на мой взгляд, непостижимо идиотским самоотравлениям табаком и алкоголем.

Хочу повторить, что главным побудительным мотивом у меня при строительстве «Полоски» было стремление показать преимущества применения тех нововведений, которые я отстаивал в качестве редактора «Земского дела» и в моих статьях в «Городском деле». Мне казались пустыми фразами отговорки, что наша задача «строить города-сады в головах людей», как говорил Д. Д. Протопопов. Нужно на деле показать, насколько это доступно, возможно, целесообразно.

Отстаивая значение внедрения огнестойкого черепичного покрытия, я приобрёл в Новгородском земстве черепицу и оплатил приезд мастера для покрытия ею крыши дома. И это позволило мне доказать практические преимущества такого покрытия перед покрытием железом с постоянной необходимостью возобновлять окраску и профилирование [189] Черепичная крыша перенесла без единого ремонта лихолетье революции, Гражданской войны, а главное — блокады, во время которой осколками зенитных снарядов были слегка повреждены несколько черепиц. .

Таким же новаторством было применение вместо штукатурки внутри дома простой обивки стен пропитанными известью, песком и цементом полосами самой дешёвой мешковины и оклейка затем стен обоями по этой обивке. Более пятидесяти лет служила эта обивка, а все считали, что дом внутри оштукатурен.