Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

Принимая тогда, на 44-м году своей жизни, решение о строительстве собственного дома, я исходил также из того, что это даст мне давно лелеемую возможность систематически работать в саду и огороде при доме и осуществить непосредственно у себя некоторые из тех санитарно-технических устройств, за которые я постоянно ратовал в своих лекциях, докладах, журнальных статьях. Не говорить, а делать на деле — это мне казалось особенно необходимым в Петербурге, где и в санитарное дело, и в вопросы благоустройства вносилось чисто чиновничье отношение. Дом, в котором я прожил 45 лет, должен был показать практическую осуществимость рационального индивидуального строительства. Он сразу замысливался с черепичным огнестойким покрытием, с автономной канализацией и миниатюрным полем орошения для очистки сточных вод, со своим грунтовым водоснабжением, обеспечивающим устройство раковин, ванны, промывной уборной, с полным обезвреживанием почвенным способом и компостированием домового мусора и проч. Цветник, огород и сад давали возможность демонстрировать необходимую взаимосвязь жилища с открытым окружающим пространством, позволяли на деле проводить вынесение жилища под открытое небо. Таким образом, за отсутствием в Петербурге другой возможности показать передовые для того времени приёмы санитарного благоустройства малоэтажных индивидуальных домов (черепичное покрытие, бетонитовая обкладка стены пустотными камнями вместо оштукатуривания, бетонные полы с красивым плиточным покрытием в коридоре, прихожей и т. д.) — всё это я систематически демонстрировал, уже живя с семьёй в Лесном. Поскольку благоустройство отдельного дома не должно и не может быть оторвано от благоустройства всего посёлка, в период 1914–1917 гг. я был инициатором учреждения, а затем председателем Общества благоустройства в Лесном, которое подготовило и осуществило ряд проектов в деле благоустройства.

Итак, в 1913 г., ещё до наступления зимы, на гонорар, полученный от издательства за «Очерки земского врачебно-санитарного дела», были закуплены брёвна и другие лесные материалы, которые были перевезены с Громовской лесной биржи на уже закреплённый к тому времени участок земли размером 590 квадратных саженей [185] Около 15 соток. . Земля была куплена через Банк Общества взаимного кредита с уплатой в 40 лет по 220 рублей в год.

Много труда и забот вкладывала в начавшееся строительство Любовь Карповна. До начала морозов были сложены из кирпича столбы для возможности с ранней весны приступить к плотницким работам. Четыре плотника из Костромской губернии подрядились начать рубить дом с марта 1914 г.

Точно в намеченный срок костромские плотники Василий и Макар вместе с двумя товарищами начали тесать хорошо высохшие за зиму брёвна и уже в марте на расчищенных от снежных заносов кирпичных столбах стал быстро расти сруб (четыре сажени на 5 саженей и примыкающий к нему 4 сажени на 3 сажени) [186] Общая площадь дома в 1-м этаже составляла около 150 кв. м. с дверными и оконными проёмами. Никаких техников или архитекторов на постройке не бывало. План был составлен окончательно Любовью Карповной с моим лишь консультативным участием. Разрешение на постройку и соответствующие разрешительные надписи на плане были получены в Уездной земской управе без всякого затруднения. Архитектурное оформление осуществлялось на месте плотниками с участием Любови Карповны и моим. Высота фронтона была определена, так сказать, «опытным путём»: Макар устанавливал, много раз меняя высоту, сбитый из досок фронтон, пока, наконец, и он, и я, и Василий в один голос признали один из вариантов наиболее удачным. К маю постройка дома вчерне была закончена. Спешно велись работы по внутреннему оборудованию.

Мне казалось особенно важным на опыте показать возможность, в крайнем случае даже при отсутствии общего водопровода и канализации в данном районе, создать автономное водоснабжение для кухни, уборной и ванны с последующим отведением промывных и грязных вод для очистки на придомовом «поле орошения». В ванной комнате были вбиты на глубину около 7 м трубы с засасывающим воды абиссинским колодцем. Накачка воды из колодца производилась вручную в бак из клёпаного железа, установленный на чердаке. По тонкой полудюймовой трубке вода подавалась оттуда в клозетный бачок, в ванную комнату и в кухню. Из уборной и раковин вода отводилась в подвешенную под домом отводную трубу, выведенную по поверхности до небольшого участка (8 × 12 м), разбитого на узкие грядки, и распределялась между ними по бороздам. Вокруг этого самодельного «поля орошения» была выкопана канава около 1 м глубиной, на дне её проложена деревянная труба с отростками вверх метра на два. Дренажная вода выводилась в уличную канаву. После засыпки канавы отростки (отводки) кверху служили вентиляционными трубами для усиления аэрации почвы под орошаемым участком. Число борозд между грядами было достаточно, чтобы чередовать выпуск воды в них по дням недели. Каждая борозда работала раз в неделю. Очень скоро, однако, я убедился, что загнивания в борозде не происходит, и при более частом спуске сточной воды перестал соблюдать очередь работ борозд. Вообще я пришёл к выводу, что на таком малом участке, как наш, для минерализации органических веществ сточных вод односемейного дома нормы суточной нагрузки могут быть во много раз превышены ввиду постоянных перерывов в поступлении воды в борозду. Это ведёт к постоянному поступлению, засасыванию воздуха не только с гребня грядок, но и с борозд. Именно для увеличения вентиляции почвы я и добавил вытяжные стояки из дренажной трубы. Столбы пара из них в морозные дни показывали, что цель их постановки достигается вполне и, следовательно, вместо более тёплого воздуха с глубины полуметра или метра в почву поступает из борозд, когда в них нет воды, холодный наружный воздух, а в тёплое время движение воздуха идёт в обратном направлении. Но и в том, и в другом случае достигается цель усиления проникания через почву воздуха, необходимого для аэробных процессов.