Юлия Сидорова - Между полами. Кто такие интерсекс-люди?

История моего друга и одного из создателей сообщества Интерсекс.ру в России. У Антона овотестис – это половая железа, которая состоит как из тканей яичника, так и яичка.

При рождении я был записан как младенец женского пола, потому что гениталии выглядели типично женскими. В детстве мое поведение отличалось от классического женского. Мои увлечения были мужскими (как в то время принято было считать, хотя сейчас я понимаю, что они не связаны с гендером): спорт, математика, техника, резьба по дереву, войнушка.

Мне не нравились наряды для девочек, я даже обманом переодевался в мужское, когда выходил из дома. В 12 лет в довесок я понял, что мне нравятся девочки. Поскольку я рос в гомофобной среде, принять то, что я лесбиянка, не было возможным. Поэтому я начал отрицать в себе все женское. Сначала считал, что я мальчик в женском теле. Родители не приняли мою особенность и старались меня вылечить. Водили по психологам, священникам. Те в свою очередь пытались внушить мне, что я запутавшаяся девочка, которая должна встать на истинный путь, чтобы стать настоящей девушкой, выйти замуж, вести хозяйство и все прочее, что великодушно разрешается делать женщине в патриархальном обществе. Конечно, это злило меня еще больше. Думаю, если бы кто-то взрослый тогда оказался рядом и сказал, что гендер не влияет на образ жизни, было бы гораздо проще. Но такого взрослого, к сожалению, не было.

А в 13–14 лет начался переходный возраст, когда гадкие утята превращаются в лебедей. Лебедь в моем случае был с усами и баритоном. Вместо того, что ожидали от моего тела все вокруг, оно стало превращаться в мужское, и из девочки-пацанки я почти мгновенно стал обычным мальчиком-подростком.

Конечно, внутренне я обрадовался таким изменениям. Для родителей же это было очередным непосильным ударом. Не в силах бороться со мной и моей природой, они отдали меня на перевоспитание в женский монастырь. Там мне пытались в жесткой форме привить устаревшую женскую манеру поведения, но тщетно. К тому времени биологический процесс был запущен, и с каждым днем я становился все больше и больше похож на мужчину. Они, конечно, наказывали меня, как будто в этом была моя вина. Говорили, что во мне сидят бесы, и их нужно изгнать. Но вместо этого у меня лишь появились сильные боли в животе. Первое время местный лекарь резюмировала, что это просто «месячные идут внутри» (бог наказывает). Но когда боли стали совершенно нестерпимыми, меня все-таки отвезли в больницу. Там определили, что у меня нет матки. В медицинской карточке тогда стояли еще непонятные для меня большие буквы ОТНФП (овотестикулярное нарушение формирования пола). После этого в монастыре настаивали на том, чтобы меня снова отвезли к врачу. По какому поводу – не озвучивали.

В следующий раз, когда меня отвезли к гинекологу, она, к большому счастью, оказалась очень адекватной и понимающей женщиной. Она закрыла двери кабинета и наедине спросила у меня, знаю ли я, что со мной хотят сделать. Рассказала, что хотят назначить женские гормоны и провести феминизирующую пластику. Спросила, хочу ли я этого. Я отрицательно покачал головой. После этого к врачам меня больше не водили. Оставили все как есть.

Вернувшись из монастыря, я окончил школу и в 18 лет сразу принялся менять документы. Поскольку они не соответствовали моей внешности, это создавало много бытовых проблем. Я поехал получать справку о наличии трансгендерности в другой город. Это было единственным вариантом смены документов в нашей стране (так и по сей день). Паспорт мне поменяли спустя полгода.

Через год у меня снова начались боли в животе, и теперь к ним добавилось кровотечение из влагалища. Сначала я решил, что у меня все-таки начались месячные. В итоге обратился к врачу. Она сказала, что в брюшной полости у меня есть яичко, и его нужно срочно удалить, иначе образуется опухоль. Конечно, я послушал врача, ведь считал, что никто не сможет посоветовать мне что-то лучше насчет здоровья.

Перед операцией ко мне заходила женщина и просила подписать бумаги о согласии. Она долго спрашивала, уверен ли я, ведь больше никогда не смогу иметь детей. Я тогда подумал: «Если у меня нет матки, я и так не смогу родить – что за вздор?» Ответил ей: «Я и так их не мог бы иметь» и подписал. На следующий день я отошел от наркоза сразу после операции, когда меня зашивали, и испытал нечеловеческую боль. Врачи пытались меня заткнуть и говорили: «Вы можете не кричать? Вы все-таки в гинекологии».