Майа Шалавиц - Жизнь и ее суррогаты. Как формируются зависимости

Следующие пять лет я почти непрерывно проигрывала в уме то, что случилось в тот день. Настоящее выздоровление началось только через два года после ареста, а после него зависимость только усугубилась. Конечно, у полиции есть свои законные аргументы в пользу наилучших способов борьбы с наркоторговлей, но нет сомнения и в том, что система уголовного преследования в этой сфере является неэффективной и даже вредной в отношении зависимых. Мой опыт – это одно из миллионов подтверждений моей правоты.

Из предыдущих глав мы уже поняли, что наркотическая зависимость не определяется физической зависимостью от определенного наркотика или желанием избежать абстинентного синдрома или просто одержимостью наркотиком. Если бы это было так, то борьба криминальной полиции с употреблением наркотиков и наказания за их употребление в конце концов увенчались бы успехом. Если бы вся проблема была в ломке, то гепатит или две недели в тюрьме или в любом другом месте, где у меня не было бы доступа к наркотикам, навсегда излечили бы меня от зависимости.

На самом же деле зависимость определяется употреблением лекарства или какой-либо навязчивой деятельностью вопреки негативным последствиям. Конечно же, «негативные последствия» – это словосочетание, не несущее нравственно нагрузки в характеристике всего спектра переживаний, воспринимаемых как наказание: но эти понятия являются в данном контексте синонимами. Другими словами, если бы наказание было эффективным инструментом борьбы с зависимостью, то она уже давно бы перестала существовать.

Задумайтесь хотя бы на минуту: зависимые люди продолжают употреблять наркотики, несмотря на утрату любимых, потерю работы, жилья, семей, детей, крушение надежд, а иногда и утрату частей тела. Я продолжала употреблять наркотики после того, как перенесла болезнь, от которой чувствовала себя так, словно меня отравили. Я упорствовала в употреблении наркотиков, несмотря на то что меня исключили из учебного заведения, попасть куда было мечтой всей моей жизни. Я продолжала употреблять наркотики, невзирая на опасность передозировки и заражения ВИЧ, и это после того, как я пережила передозировку и заразилась гепатитом. Я продолжала делать все это даже после того, как кокаин стал вызывать у меня манию преследования, дикий страх и ощущение близости смерти. Не все зависимые испытывают одинаковые мучения, но все зависимые проявляют навязчивость, независимо от содержания негативных последствий.

В свете всего этого представляются совершенно бессмысленными упования на то, что какие бы то ни было угрозы или наказания смогут заставить зависимого отказаться от наркотиков. Зависимость является попыткой справиться с отрицательным стрессом, попыткой заученной и почти автоматической. Добавление еще одного отрицательного стресса не изменит запущенной и усвоенной программы: на самом деле этот стресс еще больше ухудшит ситуацию. Если бы зависимые люди обладали способностью, страдая зависимостью, сохранять нормальную способность к обучению, то они вскоре научились бы отказываться от наркотиков, поняв все вредные последствия от их употребления. Суть проблемы в том, что они этого не делают.

Более того, проведенные на эту тему исследования показывают, что реакции мозга зависимых людей на наказания и вознаграждения являются аномальными, независимо от того, какие наркотики они употребляют. Например, в одном исследовании около двух третей страдавших зависимостями людей продемонстрировали повышенный эмоциональный ответ на перспективу получения денег, то есть выказали преувеличенную оценку вознаграждения. Однако эта же группа продемонстрировала нормальную реакцию на потери. Так же как для подростков, для этих людей было характерно преувеличенное стремление к вознаграждению, затмевавшее все мысли о неизбежном наказании. Но еще интереснее, однако, оказалось то, что остальная треть участников была вообще нечувствительна к наказаниям. Даже после того, как они усвоили, что из какой-то колоды они вытаскивают только неудачные карты, они продолжали тянуть их из той же колоды, демонстрируя характерное упрямство, не поддающееся никаким наказаниям. В других исследованиях было показано снижение реакций головного мозга на наказание у людей с зависимостью от кокаина и метамфетамина.

Так почему же многие продолжают верить в то, что зависимость заканчивается, когда зависимые опускаются на дно, и что криминализация наркотиков поможет людям подняться со дна? Давайте пока оставим в стороне вопрос о том, что делать с наркоторговцами, которые сами не страдают зависимостью. Здесь я хочу исследовать вопрос о том, как карательный и морализаторский подход, согласно которому зависимость якобы считается болезнью, на самом деле облегчает применение к зависимым статей уголовного кодекса.