Майа Шалавиц - Жизнь и ее суррогаты. Как формируются зависимости

Конечно, тем, кто считает наркотическую зависимость самым безнравственным поведением, а воспитание детей идеалом самоотверженности, само сравнение этих двух типов поведения может показаться кощунственным. И это правильный подход, потому что нет и не может быть никакого сравнения между глубоким общественным значением родительского долга и пустотой индуцированных наркотиками удовольствий. В самом деле, в начале семидесятых, когда Яак Панксепп, открывший роль эндогенных опиатов в формировании материнской привязанности, написал свою первую статью на эту тему, она была отвергнута многими ведущими журналами именно по этой причине. Панксепп вспоминал в своем интервью, что редактор «Сайенс» сказал ему, что это слишком щекотливый предмет. Журнал не захотел выходить за рамки приличий и сравнивать материнскую любовь с отвратительными привычками каких-то презренных наркоманов. «Они не хотели нести ответственность за эти данные, в случае если бы они не подтвердились», – сказал Панксепп.

Сегодня, однако, во всяком случае те, кто изучает биохимию социальных связей, считают эти данные твердо установленным научным фактом. Исследование механизмов обучения, участвующих в родительском отношении к детям, позволяет лучше понять процессы обучения наркотической зависимости и их навязчивую природу.

Даже нормальное отношение матери к ребенку носит определенные черты синдрома навязчивых состояний. Новоиспеченные родители, как известно, становятся одержимы безопасностью ребенка. Почти все молодые мамы и папы рассказывают, как они то и дело подходят к кроватке спящего ребенка, чтобы убедиться, что он дышит. Молодые родители часто упрекают бабушек и дедушек за небрежное отношение к новорожденному, а те лишь посмеиваются, вспоминая, как они сами точно так же ругали своих родителей за несоблюдение мер безопасности.

Факты подтверждают, что у матерей, страдающих навязчивостями, состояние часто ухудшается во время беременности и в раннем послеродовом периоде, что позволяет предположить участие в родительской любви и в навязчивости одних и тех же физиологических механизмов. В 10 процентах случаев синдрома навязчивых состояний болезнь впервые проявляется во время беременности. Некоторые данные позволяют утверждать, что в возникновении родительской любви большую роль играет серотонинергическая система головного мозга, как и в случае романтической любви. Активность серотонина падает при влюбленности, в ранний период после родов, при депрессии и синдроме навязчивых состояний. Вероятно, это происходит из-за того, что, по сути, некоторая степень одержимости вполне уместна для поддержания критически важных отношений, таких, например, как любовные или родительские.

Еще один важный аспект обучения в раннем периоде после родов заключается в усвоении привязанности именно к своему ребенку. Вопреки расхожему мнению, родительская любовь не всегда наступает «мгновенно», а способность к формированию привязанности не нарушается, если ребенка не кладут сразу на живот матери или в руки отца. Несмотря на то что многие родители действительно переживают ошеломляющее чувство любви, как только ребенок появляется на свет, по крайней мере столько же родителей не испытывают такой любви «с первого взгляда» и часто мучаются чувством вины. Однако, так же как в случае наркотической зависимости, для того, чтобы любовь прочно внедрилась в мозг, необходимы повторные, частые контакты с ребенком. Невзирая на то что некоторые люди испытывают непреодолимое желание повторить понравившееся ощущение немедленно после первого опыта, нет на свете ничего «вызывающего мгновенную зависимость», потому что обучение требует многократных повторений.

Благодарение Богу, дети появляются на свет, вооруженные способностью привязывать к себе взрослых. От этой способности зависит выживание рода человеческого. Новорожденные, хотя они часто выглядят как инопланетяне, со своими коническими головами и сплющенными личиками, какие мы видим на фотографиях, в реальной жизни кажутся нам невероятно привлекательными. Эволюция снабдила новорожденных набором черт, назвать которые наш язык бессилен, и мы обозначаем их, как умеем, не задумываясь об исключительной важности таких черт. То, что мы обозначаем словом «прелесть», на которую отвечаем самозабвенным «агу», является на самом деле эволюционным адаптивным механизмом, который воспламеняет нашу заботу о ребенке. Несмотря на то что в новорожденном довольно мало прелести – прелесть начинается приблизительно в шесть недель, когда младенец одаривает отчаявшихся родителей победной (и, что не случайно, довольно редкой) улыбкой, – в нем есть все для того, чтобы возбудить привязанность. К таким привлекательным чертам можно отнести большие глаза, маленькие размеры тела, высокий по тембру голос и умилительно неуклюжие движения.