Леонард Саламатов - Развитие психиатрии в Вятском крае

Одновременно были открыты уездные больницы в Уржуме и Елабуге, каждая по 15 кроватей.

Все больницы через год были переданы в Приказ общественного призрения. Рост городского населения и возрастающая потребность в медицинской помощи заставили Приказ общественного призрения решать вопрос о строительстве нового помещения для госпитализации больных. В результате в 1847 году происходит закладка каменного здания больницы. В 1854 году губернская больница насчитывает 150 кроватей, в том числе отводится 10 кроватей для госпитализации психически больных. В 2054 году исполнится 200 лет с момента появления первых психиатрических коек в стационаре Вятской губернской больницы. До этого душевнобольные размещались в небольшом флигеле в крайне неудобном помещении, о чём и сообщает главный врач губернской больницы.

Положение в роли врача в тот период на Вятке было незавидным. Вот что пишет Н.И.Розов, инспектор губернской врачебной управы в «Московской медицинской газете» за 1861 год: «Губернское правление, пользуясь монополией произвола, поступает без церемоний. Коль скоро врач по требованию полиции напишет в свидетельстве, что N N разбит параличом, лежит давно без движения и до того слаб силами, что явиться на допрос или к свидетельству за 300 верст в губернское правление не может, то правление, без ведома управы, посылает врачу строжайший выговор с угрозой отдать под суд за неосновательное мнение, и в то же время строго предписывает другому врачу переосвидетельствовать больного. Когда врач, осмотрев, описал те же явления болезни, но из-за страха прибавил, что N N с крайней предосторожностью отправиться в город может, тогда губернское правление, опять без ведома врачебной управы описанную болезнь находит вздором, распоряжается насильственно везти больного в город и тот, с пролежнями на спине при известных полицейских «предосторожностях» лишается памяти в дороге и, прибыв «благополучно», умирает на пятые сутки в больнице. » (8)

Главный врач губернской больницы Щепетельников в своей докладной записке в августе 1852 года, ходатайствуя об увеличении штатного количества кроватей так называемого «дома умалишенных». Он указывает, что «дом умалишенных» размещается в отдельном флигеле из 2 небольших комнат и характеризует его санитарное состояние следующим образом: «В отделении для умалишенных, где комнаты не что иное, как тесные чуланы и только, помещают умалишенных, но без влияния на самый воздух, едва очищающийся по доступам».

В переписке при описании предполагаемых исправлений по больнице указывается: «По определению умалишенных нужно обить клеёнкой камеру для усмирения, ибо обивка в ней вся разрушилась и в настоящее время стены ее совершенно обнажены. Кроме того пол в ней, для того чтобы он не пропитался мочой, нужно будет тоже покрыть клеенкой и сделать плоскость выпуклой и покатой к одной стороне, где бы находилось отверстие для стока мочи и под ними приемник… В отделении для умалишенных мужские палаты не отделены от женских». Всю атмосферу, царящую в больницах для душевнобольных, красочно описал А.П.Чехов в рассказе «Палата № 6».

Рассказ напечатан в 1892 году. Трудно сказать, что послужило поводом для написания этого рассказа. В этот период времени А.П.Чехов был на Сахалине, куда ездил, вероятно, для наблюдением за существующей там жизнью и для поисков тем для новых произведений.

В своём рассказе А П Чехов пишет: «Когда Андрей Ефимович (врач, назначенный на работу в больницу) приехал в город, чтобы принять должность, «богоугодное заведение» находилось в ужасном состоянии. В палатах, коридорах и в больничном дворе тяжело было дышать от смрада. Больничные мужики, сиделки и их дети спали в палатах вместе с больными. Жаловались, что житья нет от тараканов, клопов и мышей. В хирургическом отделении не переводилась рожа. На всю больницу было всего два скальпеля и ни одного термометра, в ваннах держали картофель. Смотритель, кастелянша и фельдшер грабили больных, а про старого доктора, предшественника Андрея Ефимовича, рассказывали, что он занимался тайной продажей больничного спирта и завел себе из сиделок и больных женщин целый гарем. В городе отлично знали про эти беспорядки и даже преувеличивали их, но относились к ним спокойно, одни оправдывали тем, что в больницу ложатся только мещане и мужики, которые не могут быть недовольны, так как дома живут гораздо хуже, чем в больнице, не рябчиками же их кормить. Другие же в оправдание говорили, что одному городу без помощи земства не под силу содержать хорошую больницу, слава богу, что хоть плохая да есть. А молодое земство не открывало лечебницы ни в городе, ни возле, ссылаясь на то, что город имеет уже такую больницу.»