Линдси Фицхаррис - Ужасная медицина. Как всего один хирург Викторианской эпохи кардинально изменил медицину и спас множество жизней

Были здесь и научные, и медицинские новинки; самые практичные затем перекочевали в британские больницы. Искусственная пиявка, которая выглядела как миниатюрный велосипедный насос, должна была изгнать «твердые и жидкие инородные тела» из организма, а затем влить «оживляющие вещества через кожу». Протезы рук и ног, которые обещали восстановить способность человека схватывать предметы, ездить верхом или танцевать. Из Парижа на выставку приехала полная модель человеческого тела, состоящая из семнадцати сотен частей, включая копии костей, мышц, вен и спинномозговых нервов. У манекена высотой в 175 см даже были кристаллические линзы в глазах, через которые можно было увидеть зрительные нервы и мембраны. Со всего мира прибыли люди, желающие полюбоваться хитрыми приспособлениями, которые обещали сделать повседневную жизнь проще, быстрее и удобнее. Одна женщина проехала 400 км от Пензанса (портового города на юго-западе Англии), чтобы посетить ярмарку. В письме к отцу знаменитая писательница Шарлотта Бронте отзывалась о Великой Выставке так: «Это замечательное место – огромное, странное, новое, описать его невозможно. Его величие состоит не в одном экспонате, а в уникальном собрании всего сущего. Что бы ни создала человеческая промышленность, вы найдете это там». Викторианцы пришли склониться перед алтарем науки и не разочаровались. К моменту окончания Великой Выставки 11 октября парк посетило более 6 миллионов человек, в том числе Джозеф Листер и его отец Джозеф Джексон, чей племянник продемонстрировал микроскоп и удостоился награды организаторов.

Истинная ценность микроскопа продолжала обсуждаться и оспариваться в широком медицинском сообществе в течение 1850-х годов. Что до Листера, то он продолжал исследования. После окончания ярмарки он посвятил себя изучению изображений, полученных с помощью микроскоп; все, что попадало ему в руки, оказывалось под объективом. Как-то поздним осенним вечером Листер смотрел в микроскоп на кровавую аморфную ткань. Он прищурился, приник к окуляру и повернул крошечный латунный рычажок на гладком инструменте, чтобы отрегулировать фокус. Внезапно перед глазами возникла опухоль, которую они с Эриксоном вырезали несколько часов назад; каждая клетка была очерчена с совершенной ясностью. Листер изучал изображение в течение нескольких минут, прежде зарисовать опухоль на бумаге. За годы исследований он создал множество подобных рисунков. Некоторые столь поразительно детализованы, что десятилетия спустя они послужили иллюстрациями для учебных пособий.

Даже в путешествиях по стране его разум постоянно был занят окружающим миром. Листер набросал мышечные ткани ноги паука и клетки роговицы глаза вареного омара, препарировал морские звезды, которые поймал во время поездки в Торки – приморский город на Ла-Манше – и с удовольствием наблюдал их странную геометрию под объективом. В письме отцу он хвастается: «Я даже видел… как клапан в середине верхней части сердца попеременно открывается и закрывается при каждом импульсе». Поймав миногу в Темзе, он разрезал серебристое тело и поздно ночью прямо в комнате отдыха извлек мозг. Используя фотографическую камеру – оптическое устройство, изобретенное Джозефом Джексоном, которое позволяло художнику проецировать изображение на лист бумаги, – Листер смог подробно изобразить клетки мозга, которые рассматривал под микроскопом.

В лице профессора физиологии Листер нашел союзника своих микроскопических исследований. Уильям Шарпей – тогда ему было за пятьдесят – выглядел так, будто постоянно щурился, что казалось логичным, учитывая сколько времени этот человек провел, глядя в микроскоп. Волосы на макушке шотландца значительно поредели к тому времени, когда Листер попал под его попечение в 1851 году, хотя Шарпей пытался компенсировать потерю, намеренно растрепывая волосы по обеим сторонам головы. Шарпей первым прочитал полный курс лекций по физиологии – предмету, который традиционно рассматривался как придаток анатомии. Позже это принесло ему звание «отца современной физиологии». То был гигант – интеллектуально и физически. Демонстрируя классу, как работать со спирометром – прибором для измерения емкости воздуха в легких, – он так легко заполнил каждую ячейку прибора, что впоследствии заметил: «Этот прибор, похоже, рассчитан на людей обычного развития».

Листер сразу проникся к Шарпею уважением, увидев в том сходство со своим отцом, Джозефом Джексоном. Выше авторитетов профессор физиологии ценил эксперимент и наблюдение, что было необычно для тех времен. Позднее Листер вспоминал: