Линдси Фицхаррис - Ужасная медицина. Как всего один хирург Викторианской эпохи кардинально изменил медицину и спас множество жизней

Томас Джентл, полисмен, дежуривший той ночью, позднее вспоминал, что увидел Джулию, которую тащили под руки Салливан и соседка. Когда он спросил, что случилось, она застонала: «О, господин офицер, моя жизнь в ваших руках: этот человек ударил меня ножом!» – и указала на мужа, стоящего рядом. Инстинктивно дотронувшись до раны, она в ужасе ахнула: «О боже, да у меня кишки выпадают!» Джентл понес паникующую женщину к ближайшему хирургу, некоему господину Мушату, но обнаружил, что его нет дома. Он заручился помощью двух других констеблей, один из которых повез Джулию в госпиталь Университетского колледжа на Гауэр-стрит, в то время как Джентл и другой офицер взяли Салливана под стражу. Пьяный преступник разглагольствовал, что ему жаль только, что любовника, с которым, как он воображал, спит его жена, не было рядом, а то бы он «обслужил обоих».

Больные и раненые, поступившие в госпиталь Университетского колледжа (в том числе Джулия Салливан), проходили через отделения неотложной помощи и амбулаторного лечения. Очень немногие получали место в стационаре, и в этом не было ничего необычного. В среднем только один больной из четырех получал койку в палате. В 1845 году в больнице Королевского колледжа из 17 093 человек только 1160 проходили лечение в стационаре, прочих наблюдали амбулаторно. В большинстве больниц практиковали «приемный день» – единственный день в неделе, предназначенный для приема новых пациентов в палаты. В 1835 году The Times писала о случае с молодой женщиной: страдая от фистулы (обширного воспаления мозга) она приехала в лондонскую больницу в понедельник – и получила отказ, ведь прием вели по пятницам. Вернувшись в надлежащий день, она опоздала на десять минут и снова получила отказ. Удрученная и тяжело больная, героиня статьи вернулась в деревню, где и умерла через несколько дней.

В XIX веке почти все больницы Лондона (кроме Королевского госпиталя) проводили госпитализацию через бесплатную систему билетной кассы. Билет можно было получить у одного из «подписчиков» больницы, который ежегодно вносил оговоренный платеж в обмен на право рекомендовать пациентов и голосовать при выборах медперсонала. Получение билета требовало неустанного вымогательства со стороны потенциальных пациентов, которые могли потерять много дней, имея дело лишь со слугами «подписчиков», умоляя их о помощи. Предпочтение отдавалось острым случаям. «Неизлечимые» – например, больные раком или туберкулезом – получали отказ, как и люди с венерическими заболеваниями.

Джулии Салливан в тот вечер повезло по крайней мере в одном отношении. Характер ее травмы – прямая угроза жизни – гарантировал немедленное вмешательство врача, и хотя Листер никогда не проводил операции самостоятельно и был ужасно неопытен (что касалось лечения подобных травм), тем не менее, ей повезло, что она попала именно к нему. После того, как миссис Салливан внесли в больницу на носилках, Листер быстро осмотрел нижнюю часть ее живота.

Верхняя одежда и нижнее белье были распороты, а вертикальный разрез длиной около 1,7 см сочился кровью. Добрых 20 см кишечника выпали наружу.

Несмотря на ужас момента, Листер оставался спокоен. После введения анестетика он смыл фекалии с внутренностей водой (по температуре близкой к температуре крови) и осторожно попытался вернуть кишечник на место. Однако молодой хирург понял, что входное отверстие раны слишком мало: его придется расширять.

Листер потянулся за скальпелем и осторожно расширил рану вверх и вглубь примерно на 2 см. Он вправил большую часть кишечника обратно в брюшную полость, пока снаружи не остался только сегмент кишечника, распоротый ножом Салливана. Продолжая действовать очень осторожно, Листер зашил разрыв с помощью тонкой иглы и шелка, затем завязал и отрезал концы шелковой нити и вернул поврежденную часть кишечника в полость, используя входное отверстие как клапан, препятствующий дальнейшему кровотечению и загрязнению. После того, как Листер разобрался с кишечником, красная водянистая жидкость потекла из ушибленного опухшего живота Джулии. Листер радовался, что пациентка «потеряла мало крови и пребывала в здравом рассудке, хотя и несколько ослабела».

Возвращение внутренностей в два этапа позволило хирургу сконцентрироваться на зашивании раны одной нитью. Смелое решение зашить Джулии кишечник – крайне спорная процедура, от которой часто отказывались даже самые опытные хирурги. Хотя эта операция Листера закончилась успешно, многим это не удавалось. Хирург Эндрю Эллис отмечал в 1846 году: «Читая различные работы, вы встретите весьма противоречивые мнения о том, как надлежит лечить [рассеченный кишечник]». Некоторые предпочитали и вовсе ничего не делать, внимательно следя за ситуацией, как в случае хирурга с ироничной фамилией Катлер [3] От англ. cutler – «ножовщик» – прим. пер. и его пациента Томаса.