Дэвид Селлу - Спасал ли он жизни? Откровенная история хирурга, карьеру которого перечеркнул один несправедливый приговор

— В своем заявлении вы указали, что хотели бы отправиться в город 26 июля, — рявкнула она. — Сообщите комиссии о своих намерениях на этот день и почему ваше заявление должно быть одобрено.

— Мы с семьей пока не решили, чем заняться в этот день, никто из нас не знает эту часть страны. Полагаю, мы поедем в Ипсуич — если не ошибаюсь, он находится в пределах разрешенного радиуса, — сказал я как можно увереннее.

— Это ничего не говорит о том, как вы собираетесь укрепить семейные отношения, и пока вы не упомянули никакие полезные занятия, — сказала она.

— Что ж, я поддерживал отношения с семьей на протяжении всего тюремного заключения, и связь между нами очень крепка. Мои близкие были рядом на протяжении всего судебного процесса и в тюрьме навещали меня каждую неделю. Эта поездка поможет еще сильнее укрепить наши отношения.

— Вы не сказали, что будете делать. Я вижу, что вы прежде работали хирургом. Наша тюрьма должна поддерживать свою репутацию, — сказала она.

Она была агрессивно настроена и размахивала указательным пальцем в моем направлении.

— Мы не хотим, чтобы СМИ сообщили, что вас отпустили, и теперь вы шатаетесь по улицам. Представляю заголовки вроде «Доктора Смерть видели в городе».

Ее слова больно ранили: впервые в жизни меня пристыдили за то, что я хирург. Если совершите ошибку в этой профессии, вас назовут убийцей.

— Это несправедливый комментарий. Я никому не хотел причинить вред и пытался помочь больному человеку.

— Что ж, вам это не очень удалось. Вижу, что вы подали заявление на проживание дома при условии соблюдения комендантского часа. С чего вы решили, что можете это сделать?

— Повторяю, я не хотел причинить никакого вреда своему скончавшемуся пациенту. Люди умирают, даже когда им оказывают лучшую медицинскую помощь.

Я сделал паузу, прежде чем рассказать об успешной хирургической практике в Западном Лондоне и карьере, на которой 40 лет не было никаких пятен. Я сказал им, что спас множество жизней, но был наказан всего за один неудачный случай. Разумеется, я признавал, что смерть пациента — серьезное событие.

— Об этом следует говорить в суде. Мы находимся здесь, чтобы держать вас в заключении, и если вы не согласны с тем, что должны сидеть в тюрьме, то должны поднять этот вопрос за ее пределами.

Эта линия разговора вела в никуда, поэтому я решил вернуться к вопросу о воссоединении с семьей.

— Один из моих сыновей работает в Омане на Среднем Востоке и прилетит, как только мне одобрят выезд в город. Остальные родственники живут в Великобритании. Если мне позволят выехать в город, он и другие дети присоединятся к нам с женой.

Я сказал комиссии, что сын скоро окончит медицинскую школу, но судебный процесс, свидетелем которого он стал, травмировал его настолько, что он не был уверен, что хочет быть врачом. Он нуждался в моей помощи и поддержке, чтобы строить карьеру в области медицины.

Последовала долгая пауза, члены комиссии делали записи, и меня попросили подождать снаружи. Через долгих 15 минут меня позвали обратно.

— Комиссия предоставляет вам освобождение по временному разрешению, но с определенными условиями, — сказала женщина. — Любое нарушение правил лишит этой привилегии.

Я снова чувствовал себя униженным, но, мечтая выйти из тюрьмы хотя бы на несколько часов и встретиться с семьей, ничего не сказал.

26 июля 2014 года

Я начал готовиться к поездке в город. Мне рассказывали истории о заключенных, которых лишали права на поездку в город из-за пустяков. Один рассказал, что в день, когда за ним должны были заехать жена и сын, их машина не завелась, поэтому жена попросила своего брата отвезти их в тюрьму. Когда они приехали, свидание отменили, потому что регистрационный номер автомобиля не соответствовал заявленному. В результате жене и сыну пришлось проделать трехчасовой путь домой, так и не повидавшись с мужем и отцом.

Заходить в пабы, магазины и рестораны, где продавали алкоголь, было запрещено. Посещение общественных мест вроде футбольных стадионов и бассейнов тоже запрещалось.

Играть в гольф во время поездки в город заключенным не разрешалось: это занятие считалось элитарным.

Заключенные должны были заранее сообщать, где будут находиться во время поездки в город, их могли тайно контролировать надзиратели в обычной одежде. Выносить что-либо из тюрьмы, равно как и вносить, было запрещено — за это следовало суровое наказание. Еда, одежда, газеты и книги — все было под запретом.