Гуго Глязер: Новейшие победы медицины

Но Флеминг умел ждать, и способность эта была связана с его непоколебимым убеждением, что день пенициллина еще наступит.

И он настал. Это произошло в конце 1938 года, когда всем стало ясно, что война неизбежна. В то время в Оксфорде, знаменитом учебном и научно-исследовательском учреждении, работал профессор Говард Флори, патолог, родом из Австралии, толковый и деятельный человек, на 17 лет моложе Флеминга. Флори некоторое время изучал лизоцим, и его сотрудникам удалось получить это вещество в чистом виде. Несомненно, это бцл подходящий человек, он мог воспринять идеи Флеминга.

Среди многих людей, которые бежали от гитлеровского режима, был молодой биохимик доктор Эрнст Чэйн, родившийся в 1906 году в Берлине в семье выходцев из России. Он переселился в Англию и начал работать на кафедре Флори, который быстро оценил большие способности молодого ученого. Вначале Чэйну поручили заняться лизоцимом. Для этого он должен был изучить всю литературу о веществах, способных убивать бактерии. Чэйн нашел сообщения о пенициллине. Это вещество его заинтересовало, и он ускорил исследования лизоцима, чтобы обратиться к изучению пенициллина. Так велики были возможности, которые он усмотрел в пенициллине.

Решение было принято, когда Чэйн однажды, гуляя с Флори по парку, сообщил ему о соображениях, связанных с изучением пенициллина. Флори тотчас же дал согласие на то, чтобы Чэйн принялся за исследования.

Вначале он столкнулся с теми же трудностями, какие встретили и другие исследователи. Едва удавалось обнаружить пенициллин, как последний исчезал. Прежде всего был установлен лишь тот факт, что пенициллин тотчас же исчезает из кислых растворов, но остается стойким в щелочных, например в слабом растворе соды. Чтобы извлечь пенициллин из загрязнений, вместе с которыми он находился в жидкости, Чэйн слегка подкислял ее при низкой температуре, затем встряхивал с эфиром.

Способность пенициллина переходить в эфир была известна. Ее установил еще Райстрик. Чэйн быстро ставил раствор в ящик со льдом. Если это делалось недостаточно быстро, пенициллин разрушался кислотой. Холод замедлял этот процесс. Итак, Чэйн ставил жидкость в ледник и ждал. Чего? Чтобы эфир, в который пенициллин перешел, отделился от остальной жидкости и образовалось два слоя. Когда Чэйн удалял водный слой, оставался слой эфира, содержавший пенициллин. Затем он прибавлял слабощелочной раствор, пенициллин быстро переходил из эфира в щелочной раствор, а после испарения воды получалась слизистая масса, содержавшая пенициллин. Но с этой клейкой массой нельзя было работать. Чэйн замораживал ее, затем высушивал и, наконец, получал ничтожное количество коричневого порошка. Это я был пенициллин, разумеется не чистый, но обладавший таким сильным действием, что самые вредоносные гноеродные кокки переставали расти и погибали, если на их колонию наносили каплю этого вещества в разведении один на миллион. Это было чудом, чудом, в наступление которого Флеминг уже в течение нескольких лет верил непоколебимо и знал, что рано или поздно увидит это чудо.

Добиться этого стоило огромного труда. В Оксфорде, кроме Флори и Чэйна, эту работу вели Абрагам, Норман Хитли, Сандер и Гарднер и много способствовали успеху. Но, в сущности, вся кафедра разрабатывала вопрос с неослабевающей энергией. Надо было торопиться. Ведь шла война, и солдаты умирали от ран, а пенициллином, которым было бы можно их спасти, врачи все еще не располагали. В это время они, правда, уже пользовались сульфонамидом, который создал Домагк, но сульфонамид действовал слабо именно при тяжелых инфекциях. Нужен был пенициллин и притом много пенициллина. А между тем существовало только ничтожное количество его, можно сказать, даже не щепотка и притом не в виде чистого вещества.

Это было драматическое время. Драматическое еще и потому, что тогда, в июне 1940 года, надо было быть готовыми к высадке немцев в Англии. Пенициллин и сведения об исследованиях, относившихся к пенициллину, ни в коем случае не должны были попасть в руки врага. Это была одна из самых больших военных тайн того времени.

«Мы должны спасти пенициллин, — говорили ученые, — вернее, спасти грибок, который его дает. Ведь неизвестно, найдем ли мы его снова». Поэтому они пропитали куски полотна пенициллиновой жидкостью и пришили к подкладке своих костюмов. Кому бы пришло в голову, что эти куски полотна содержат драгоценные споры пенициллинового грибка (Penicillium notatum), всегда способные дать новые колонии, исходный материал для получения пенициллина? Ведь вполне ясно, что это должен быть Penicillium notatum, а не какой-либо другой вид грибка.