Джон Ронсон - Психопат-тест

— Это в самом деле так было ? — выпалил я, будучи не в состоянии поверить его словам.

— Ну, возможно, они были не француженки, а бельгийки, — ответил Леви.

— И что же произошло потом? — спросил я.

— Из кухни вышел профессор Хофштадтер. Он был очень худ, но выглядел вполне здоровым. Он действительно харизматическая личность… Профессор взял у меня книги, поблагодарил, и я ушел. Вот и все.

— То есть вы хотите сказать, что каждое ваше слово абсолютно правдиво?

— Абсолютно, — ответил Леви.

Однако что-то не состыковывалось. История Леви — да и теория Деборы — могли быть правдоподобны только в том случае, если бы Дуглас Хофштадтер являлся легкомысленным шутником-дилетантом, каковым он, по всем имевшимся у меня сведениям, не был ни с какой точки зрения. К примеру, в 2007 году корреспондент «Нью-Йорк таймс» Дебора Соломон задала ему несколько довольно провокационных вопросов, и в своих ответах он проявил себя как довольно серьезный, а в некоторых случаях даже раздражительный человек:

…

В.: Вы прославились, опубликовав в 1979 году книгу «Гёдель, Эшер, Бах», сразу ставшую культовым университетским бестселлером. В своей книге вы отыскивали параллели между интеллектом Баха, М. К. Эшера и математика Курта Гёделя. В новой книге «Я — замкнутый круг» вас, как мне кажется, прежде всего интересует ваш собственный интеллект.

О.: Эта книга более традиционна. Менее безумна. И возможно, в ней меньше смелости, чем в предыдущей.

В.: Вы хорошо знаете, как сделать книгу популярной?

О.: Нет. На самом деле — не знаю. Меня просто занимали и занимают вопросы сознания и души. Именно благодаря им и появилась моя новая книга.

В.: В «Википедии» сказано, что ваши книги вдохновили многих студентов на выбор профессий, связанных с кибернетикой, компьютерами и искусственным интеллектом.

О.: Меня не интересуют компьютеры. В упомянутой статье масса неточностей, что меня крайне огорчает.

И так далее. Как мне удалось установить, работы Хофштадтера появились в результате двух трагедий, имевших неврологические причины. Когда ему было двенадцать лет, стало ясно, что его младшая сестра Молли не сможет ни говорить, ни понимать обращенную к ней речь. «Меня уже тогда очень интересовал вопрос, как работает мой ум, — сказал он в интервью журналу «Тайм» в 2007 году, — и когда болезнь Молли стала очевидной, у моего теоретического интереса появился выход в реальный мир. Обстоятельства заставили меня еще больше задуматься о работе мозга, о человеческом «я» и о том, как функционирование мозга определяет особенности человеческой личности».

Затем, в 1993 году, его жена внезапно умирает от опухоли головного мозга. На руках у профессора остались двое детей, двух и пяти лет. Он был буквально убит случившимся. В книге «Я — замкнутый круг» Хофштадтер утешает себя мыслью, что жена продолжает жить в его сознании. «Мне кажется, что какие-то проявления ее «я», ее внутреннего мира, душевного света, как бы мы это ни называли, остаются внутри меня, — говорил он в интервью «Сайентифик америкэн» в 2007 году, — и я имею в виду сущностные проявления ее «я», ее душу, если хотите. Вынужден, конечно, подчеркнуть, что из-за печального свойства материи то, что сохраняется во мне, есть всего лишь очень слабая копия. Некий уменьшенный снимок с низким разрешением, и очень размытый… Конечно, ему не удается победить жало смерти. Я не могу сказать: «Ладно, пусть она умерла, зато продолжает жить у меня в мозгу». Однако даже в таком варианте это хоть какое-то утешение».

Ничто в собранных мною материалах не свидетельствовало о Хофштадтере как о человеке, способном завести гарем из француженок, да к тому же имеющем склонность участвовать в запутанном тайном предприятии с анонимной рассылкой десятков странных книг различным ученым по всему миру.

Я направил Хофштадтеру электронное письмо, в котором напрямую задал вопрос — есть ли хоть крупица истины в истории Леви Шанда о коробке под мостом и о гареме француженок, и отправился на прогулку. Когда я вернулся, меня уже ожидал ответ.

…

«Дорогой м-р Ронсон,

я не имею никакого отношения к «Бытию и Ничто» и не знаю, почему в работе упоминается мое имя. Я всего лишь «невинная жертва» проекта.

Действительно, м-р Шанд приходил ко мне домой и оставил несколько экземпляров этой странной книги, но все остальное в его рассказе — совершенная выдумка. В гостиной моя дочь занималась французским со своим преподавателем. Возможно, м-р Шанд заметил их и услышал беседу на этом языке. Кроме того, дома я говорю с детьми по-итальянски, и вполне возможно, что м-р Шанд принял итальянский за французский. Суть, однако, в том, что никакого «гарема из очаровательных француженок» у меня нет. Все это абсолютная чушь. Он просто хотел, чтобы его история выглядела более таинственной и щекотала нервы. Приходится только сожалеть, что некоторые люди занимаются такими вещами и размещают подобный бред в сети.