Джордан Элленберг - Как не ошибаться. Сила математического мышления

После того как мы отметили некоторое своеобразие взглядов Секриста на образование, нас вряд ли удивит, что его концепция регрессии восходит к идеям британского ученого XIX столетия Фрэнсиса Гальтона, разработавшего основы евгеники. Гальтон был самым младшим из семи детей, своего рода вундеркиндом. Прикованная к постели старшая сестра Адель воспринимала обучение брата как единственную радость в жизни. В два года Фрэнсис уже умел написать свое имя, а в четыре писал сестре такие письма: «Я могу вычислить любую сумму в сложении и могу умножать на 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10. Я также знаю наизусть таблицу перевода пенсов в шиллинги и фунты. Я немного читаю на французском и знаю, как называть время» {207}. В восемнадцать лет Гальтон начал изучать медицину, но после смерти отца, оставившего ему солидное состояние, он внезапно обнаружил, что его больше не интересует традиционная карьера. Какое-то время Гальтон был исследователем и возглавлял экспедиции во внутренние регионы Африки. Историческое появление в 1859 году дарвиновского «Происхождения видов» повлекло за собой кардинальное изменение интересов Гальтона. Он вспоминал, что «жадно поглощал материал книги и сразу же все усваивал» {208}. С тех пор б о льшая часть работы Гальтона была посвящена наследственности человеческих характеристик: физических, психических и интеллектуальных. Исследования привели Гальтона к политическим воззрениям, явно сомнительным с современной точки зрения. Вступительная часть его книги Hereditary Genius («Наследственность таланта» [245]), написанной в 1869 году, позволяет составить представление об этом:

В этой книге я предлагаю доказательства того, что природные способности человека передаются по наследству в силу тех же самых законов, которые определяют форму и физические признаки обитателей всего органического мира. Следовательно, точно так же, как методами тщательной и умелой селекции в рамках естественных ограничений удается получить стабильную породу собак или лошадей, обладающих особенными способностями к бегу или к чему-либо еще, представляется вполне возможным произвести высокоталантливую расу людей путем рассчитанных браков в течение нескольких последовательных поколений.

Гальтон обосновал свою точку зрения интересным методом: изучая достижения известных британцев (духовные лица, судьи, борцы за свободу), он тщательно исследовал их истории жизни и пришел к выводу, что знаменитые англичане [246]имеют несоразмерно большое количество выдающихся родственников. Книга «Наследственность таланта» встретила большое противодействие со стороны духовенства, так как сугубо натуралистический взгляд на мирской успех оставлял мало места для более традиционного представления о Божьем промысле. Особенно раздражающим было заявление Гальтона, что даже успех в духовных поисках возникает под влиянием наследственности, другими словами, как отметил один критик, «благочестивый человек обязан своим благочестием не столько (как мы всегда считали) прямому воздействию на его душу Святого Духа, который дышит, где хочет, а скорее, доставшемуся от отца физическому наследию в виде строения тела, приспособленного к религиозным чувствам» {209}. Если в год выхода книги у Гальтона еще оставались друзья среди религиозных деятелей, то три года спустя, после публикации небольшой статьи Statistical Inquiries into the Efficacy of Prayer («Статистические наблюдения об эффективности молитвы»), он их точно всех растерял. Итоговый вывод автора был краток: действенность молитвы сильно преувеличена.

Напротив, научное сообщество викторианской эпохи приняло книгу Гальтона с большим воодушевлением, если не сказать со слепым одобрением. Чарльз Дарвин впал в своего рода интеллектуальное исступление и написал Гальтону письмо, даже не дочитав книгу до конца.

Даун, Бекенхем, Кент, Юго-Восток

23 декабря

Мой дорогой Гальтон!

Я прочитал всего пятьдесят страниц вашей книги (до судей), но вынужден передохнуть, иначе у меня внутри что-то сломается. Не думаю, что когда-либо за всю свою жизнь читал что-либо более интересное и оригинальное – и как хорошо и понятно вы изложили каждую мысль! Джордж, который прочитал всю книгу и который выразил свои мысли примерно в таких же словах, говорит мне, что начальные главы не сравнить с последними по занимательности! Мне понадобится какое-то время, чтобы добраться до последних глав, поскольку книгу читает мне вслух жена, также весьма заинтересовавшаяся книгой. В некотором смысле вы имеете в моем лице оппонента, изменившего свои взгляды, поскольку я всегда считал, что за исключением глупцов люди мало отличаются друг от друга по уровню интеллекта, а отличаются только рвением и тяжелым трудом, и я до сих пор считаю это крайне важным различием. Примите мои поздравления с созданием того, что, я убежден, станет запоминающейся работой. С нетерпением и большим интересом жду каждого сеанса чтения, но это влечет за собой такие интенсивные размышления, что я нахожу это трудной работой. Однако это целиком и полностью изъян моего мозга, а не вашего прекрасного четкого стиля.