Наум Синдаловский - Городские имена вчера и сегодня. Судьбы петербургской топонимики в городском фольклоре

С Павлом I связаны и легенды о другом знаменитом сооружении Гатчинского парка – Гроте «Эхо» на берегу Серебряного озера. Первые воспоминания о Гроте относятся еще ко времени, когда Гатчиной владел Григорий Орлов. Декоративный парковый павильон на самом деле представляет собой выход из подземного хода, который был сооружен им между собственным домом и озером, чтобы иметь возможность скрыться в случае неожиданной опасности.

Со временем эта функция подземного хода была забыта, а о самом Гроте начали говорить как об уникальном акустическом сооружении, насладиться эффектами которого специально приезжали из Петербурга. Рассказывают, что если вы произнесете какую-нибудь фразу, «она сейчас же бесследно пропадет, но секунд через сорок фраза, обежав по разным подземным извилинам лабиринта, вдруг, когда вы уже совсем позабыли о ней, огласится и повторится с необъяснимой ясностью и чистотой каким-то замогильным басовым голосом». Вот почему за Гротом закрепилось название «Эхо».

Известно, что Павел Петрович хорошо знал о подземном ходе. Более того, он будто бы велел соединить его с потайным выходом из своей спальни. Говорят, иногда во время многолюдных приемов во дворце Павел любил преподнести гостям неожиданный сюрприз. Он незаметно для всех исчезал из Тронного зала, и через какое-то время его можно было обнаружить прогуливающимся на берегу Серебряного озера.

С именем Павла I связана и современная легенда. Согласно ей, если подойти к гроту «Эхо» и произнести одно слово: «Павел!», из темноты раздастся зловещее: «Умер». Есть, правда, и другой вариант легенды, которая утверждает, что если, находясь в гроте, спросить: «Кто здесь правил?», то можно услышать хорошо зарифмованный ритмический ответ: «Павел, Павел».

В Гатчине Павел провел целых тринадцать лет так называемого «Гатчинского затвора», в ожидании русского престола. С ним были его верные приверженцы, которые и остались в истории под именем «Гатчинцы». После восшествия Павла на престол большинство из них перебрались в Петербург и заняли высшие государственные посты. С этих пор под «Гатчинцами» стали подразумевать людей «без хороших манер, но со смелостью в походке и взгляде, выдрессированных самим императором и одетых на его манер».

Самый известный из «Гатчинцев» – это Аракчеев, на графском гербе которого красовался девиз: «Без лести предан». Однако в России хорошо знали подлинный облик Аракчеева. Не зря его девиз в народе был переиначен на: «Бес! Лести предан!» По количеству эпиграмм, во множестве ходивших в Петербурге, Аракчеев занимает едва ли не первое место среди высшего чиновного сословия. Все они так или иначе обыгрывают злосчастный девиз:

Сам Аракчеев заслужил множество прозвищ, среди которых были: «Граф Огорчеев», «Большая обезьяна в мундире», «Змей Горыныч», «Гений зла», «Сила Андреич», «Страшилище России». Самым известным среди них слыло «Гатчинский капрал».

Не было практически ни одного жанра фольклора, в котором бы не оттачивали свое мастерство питерские острословы, всласть издеваясь над Аракчеевым. Вот только один пример популярного в то время акростиха, первые буквы каждой строчки которого, прочитанные по вертикали, составляли фамилию героя:

История гатчинского фольклора тесно связана и с другим государственным деятелем – императорм Александром III. Во время его царствования, а оно продолжалось с 1881 до 1894 года, Россия не вела ни одной войны. Не случайно Александр III остался в истории с прозвищем, присвоенным ему народом, – «Царь-миротворец». В эти годы престиж России как государства поднялся на недосягаемую высоту. В Европе к России прислушивались, с ее мнением считались. Однажды в Гатчине, во время рыбалки, до которой царь был весьма охоч, его отыскал министр с настоятельной просьбой немедленно принять посла какой-то великой державы. «Когда русский царь удит рыбу, Европа может подождать», – будто бы раздраженно ответил император.

Но было у Александра III и другое прозвище. Не без иронии его называли «Гатчинским узником». Постоянно помня о трагической судьбе своего отца, погибшего от рук террористов, и боясь покушений, он отказался жить в Зимнем дворце и практически все 13 лет своего царствования провел в Гатчине, в старинном замке со сторожевыми башнями, тайными лестницами и переходами, подземными ходами, в окружении верной охраны, среди самых доверенных царедворцев. Здесь, в «Гатчинском затворе», как говорили тогда в Петербурге, он чувствовал себя в большей безопасности, нежели в Петербурге.