Вадим Дементьев - Наследники Ексекюляха. Интеллигенция Якутии

«У меня обнаружилась одна черта натуры, – писал он в том же послании к составителю „Словаря якутского языка“ Э. К. Пекарскому, – которую не умею, т. е. не знаю – отнести ли к достоинствам или к недостаткам; я увлекаюсь родной поэзией, а следовательно, и формой, в которую она облекается для своего выражения, т. е. якутскими сказками и песнями…».

В народе до сих пор бытует немало легенд о подвижничестве поэта. Так, рассказывают, что однажды он встретил незнакомого человека и в разговоре с ним выяснил, что в соседнем аласе проживает некий старик, который знает немало сказок и легенд. Кулаковский тут же собрался, предупредив домашних, что вернется к вечеру. От старика же узнал, что в других местах живут лучшие знатоки фольклора. Алексей Елисеевич не мешкая пустился в путь по указанным адресам. Домой он вернулся через… три года.

Учительствуя, поэт использовал любую возможность для пополнения своих знаний. В те же годы он написал работу по изучению древних верований якутов, собирал пословицы и поговорки. По рассказам стариков он воссоздал судьбу народного защитника Василия Манчары, составил картотеку слов, усвоенных якутами у русских, систематизировал названия флоры и фауны Якутии. Алексей Кулаковский занимался выработкой правил якутского стихосложения, сам писал стихи и поэмы везде, где бывал, где путешествовал, – на пароходах, в юртах, на привалах, в русских избах, в городских гостиных… Таким он изображен на портрете известного современного художника Якутии Афанасия Осипова – на фоне таежных просторов, у коновязи, готовый в любой миг пуститься в путь.

Свою подвижническую деятельность А. Е. Кулаковский не оставил и после революции. Сотрудничая в советских научных учреждениях, поэт-исследователь выпустил одну за другой несколько книг, явившихся литературным и научным итогом работы за четверть века.

Жизнь Алексея Кулаковского оборвалась 6 июня 1926 года в Москве по дороге в Баку на Первый тюркологический съезд. В свою последнюю поездку он отправился уже будучи тяжелобольным человеком. Сохранилась фотография А. Кулаковского, сделанная в московской больнице: вид изможденного, смертельно больного поэта производит страшное впечатление. Лишь в его глазах по-прежнему горит тот же огонь познания, который не гас до его последнего часа. Умирая в нечеловеческих муках, после трех тяжелейших операций, Алексей Елисеевич нашел в себе остатки сил и мужества, чтобы заняться проектом расположения якутского шрифта на пишущей машинке, чтобы отрецензировать грамматику родного языка, чтобы продолжить отложенные научные исследования. Его последний творческий подвиг стал в народе такой же легендой, как и вся его нелегкая жизнь.

Великий просветитель и поэт Якутии был похоронен вдали от родины, в Москве.

Творческое наследие зачинателя якутской литературы составляют две поэмы и около трех десятков стихотворений. Но не количеством строк измеряется его вклад в развитие родной словесности. Начиная с первых произведений, написанных на рубеже XX века, творчество Алексея Кулаковского являлось необходимым для каждой молодой литературы связующим звеном между вековой фольклорной традицией и профессиональной писательской работой. В этом историческом и культурном контексте мы и должны рассматривать его поэтику и – шире – все идейно-художественное значение наследия поэта.

Печать времени лежит практически на всех его поэмах и стихотворениях. Мощная фольклорная традиция как бы «теснит» личностное поэтическое самовыражение. Поэтому в лирических строчках Кулаковского мы не найдем медитативного начала, а его эпос целиком, казалось бы, исходит из фольклорного склада мышления.

И все же в произведениях якутского автора имеются неоспоримые приметы новизны, яркие свидетельства самобытного и оригинального таланта. Форма еще не устоялась, границы временных переходов зыбки и неопределенны, большинство поэтических выразительных средств заимствовано из фольклора, а между тем мы явственно чувствуем в каждом произведении свою «изюминку», свою самобытную черту. Здесь и попытки социальной критики в стихотворных новеллах «Богатый купец» и «Обездоленный еще до рождения». Здесь и лукавость живописных штрихов в «Портретах якутских женщин», и праздничность описаний народных традиций в «Вилюйском танце».

Как ни парадоксально, интерес к поэтическим поискам Кулаковского в современной якутской литературе возрастает. И не только потому, что он классик и зачинатель письменной поэзии. Его творчество воспринимается сегодня как живое и весьма плодотворное явление. Причин такой художественной актуальности может быть несколько.