С. Ю. Прегель огласила приветствия, полученные от друзей «Новоселья», и прочитала стихи, посвященные скитаниям зарубежных литераторов. В речах Б. Ярова, Л. Камышникова, Н. Задри, А Литтона и М. Слонима было указано, что перед «Новосельем» стоят широкие задачи и что журналу предстоит сыграть значительную роль в деле поддержки связи русских в Америке с родной культурой. В артистической программе вечера приняли участие г-жа Бел[л]а Рейн, спевшая частушки М. Железнова о сотрудниках «Новоселья», сопрано Татьяна Поберс, исполнившая ряд арий и романсов, и певец-гитарист И. Спивак. Все исполнители были награждены шумными аплодисментами.
Вечер привлек значительное число представителей литературы, искусства и общественности и прошел с большим подъемом, в дружеской, живой и непринужденной атмосфере [745].
Отношение Прегель к «Новоселью», рожденному, выпестованному и взращенному ею детищу, было по-матерински трепетным. Журнал стал центром ее вселенной, главным предметом неустанных забот и трудов.
Я работаю, как негр, над журналом, – пишет она 23 сентября 1945 г. своему давнему, еще по Берлину, приятелю, поэту В. Л. Корвин-Пиотровскому. – Помимо редактирования, почти всю техническую работу взяла на себя. Этим и держимся. Журнал растет [746].
В письме от 10 марта 1946 г. ему же:
Издавать русский журнал становится всë труднее: цены растут не по дням, а по часам. – Есть еще и другие привходящие обстоятельства… Только упорство и спасает [747].
Ростом своей популярности журнал был обязан поистине каторжной работе редактора, требовавшей железной выдержки, бесконечного терпения, напряжения всех душевных сил. «По-прежнему много работаю, прошибаю стенку лбом», – признается Прегель в письме к Л. Ф. Зурову от 25 сентября 1945 г. И добавляет: «Здесь пока еще можно дышать. Нет того озлобления, кот[орое] царит по ту сторону океана» [748]. О непростой битве за журнал пишет она и в письме к В. Н. Буниной от 21 декабря 1946 г.:
Интереса к литературе в США – никакого. (Я говорю о «русской Америке».) Не стоит себя обманывать. «Новоселье» с трудом завоевало себе друзей. Здешняя публика крайне недоверчива. Не мудрено – ее часто обманывали проходимцы, выдававшие себя за литераторов [749].
Однако вопреки трудностям, или, если процитировать редакционную заметку, открывающую 33 / 34-ю книжку «Новоселья» за апрель – май 1947 г., «преодолевая все многочисленные препятствия, стоящие на пути русского журнала за рубежом», Прегель упорно продолжала делать столь нужное и важное для того времени дело. Несмотря на свой по-женски мягкий характер, редактором она оказалась требовательным, строгим, порой даже суровым. Годы спустя К. Померанцев вспоминал, как София Юльевна говорила ему:
«Нужно заботиться не только о читателях, но и о сотрудниках, их уважать и за ними ухаживать, что не значит – печатать всë, что принесут. Мне если бы даже сам Толстой принес неподходящую для журнала вещь, я так бы ему и сказала и принесенного не напечатала бы». И, конечно, не напечатала бы, – заключает мемуарист [750].
Зорко оберегая интересы журнала, Прегель видела в нем сугубо суверенное творческое пространство, единичный текстовой феномен, на который ни у кого нет права посягать. По-видимому, не желая создавать прецедента, чтобы материалы, напечатанные в «Новоселье», воспроизводились где-то и кем-то еще, она стремилась предохранить их от перепечаток и дублирования. Именно этой стратегической задачей, нужно полагать, было продиктовано ее разгневанное письмо от 24 октября 1945 г. (с некоторым, впрочем, ощутимым налетом не до конца искренней разгневанности), адресованное в Париж П. Ставрову, тогдашнему председателю Объединения русских эмигрантских писателей [751]. Причиной письма послужило то, что парижская газета «Советский патриот» в № 45 от 31 августа 1945 г. перепечатала очерк Л. Зурова «Аушвиц», опубликованный в том же году в 21-й книжке «Новоселья». В этом письме Прегель писала:
Дорогой Перикл Ставрович, только что купила номер «Советского патриота» и к удивлению и ужасу увидела в нем рассказ Зурова «Аушвиц».
Очень прошу Вас передать всем, всем, всем , чтобы этого не делали. До США всë доходит, и журнал впервые за все эти годы выглядит глупо и смешно. Нам перепечатки не нужны. Об этом и речи быть не может! Не знаю, почему в Париже считают, что Америка отделена от «цивилизованного» мира.
Простите ради Бога за беспокойство, но Вы как председатель объединения должны мне в этом помочь. Позавчера написала Вам подробное письмо.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу