Майя Лавринович - «Регулярная академия учреждена будет…». Образовательные проекты в России в первой половине XVIII века

В той или иной степени модель «административного предпринимательства» может быть применима для изучения механизма реформ и шире – строительства государственных институций в любую эпоху, но как представляется, особенно актуальна она при осмыслении именно раннемодерного периода. В самом деле, институциональные реформы проходили здесь в условиях крайней слабости административной инфраструктуры. С одной стороны, для государства раннего Нового времени было характерно бурное расширение сферы его деятельности: если раньше государство и государственный аппарат занимались едва ли не исключительно войной, сбором налогов и отправлением правосудия, то в рассматриваемую нами эпоху в поле его зрения попадают практически все области человеческой деятельности. Образование и здравоохранение, науки и искусства, промышленность и транспортная инфраструктура, сельское хозяйство и религия, призрение бедных и воспитание сирот – все эти сферы на протяжении XVIII века оказываются предметом приложения государственных усилий, объектом регламентации, администрирования и «развития». С другой стороны, государство раннего Нового времени – даже самое передовое – обладало довольно рудиментарным государственным аппаратом. В этих условиях приращение государства не могло не происходить как результат индивидуальной инициативы, то есть усилий предприимчивых индивидуумов или корпораций, которые обосновывали необходимость такого приращения, а затем брались обеспечить выполнение вновь появляющейся государственной функции и создать для этого необходимую организационную структуру. Далеко не всегда инициативы эти формулировались в ответ на прямой запрос со стороны «государства»: зачастую новые функции нужно было сначала изобрести. И если сегодня существуют целые «министерства реформ», специализированные бюрократические подразделения по выработке планов преобразований (в рамках которых обычно и трудятся административные предприниматели), то у Петра и его современников в Западной Европе таких подразделений не было. Удачный пример здесь – как раз образовательная сфера: понятно, что никакого «министерства просвещения», которое могло бы выработать план создания новых школ и реализовать его, могло бы генерировать идеи и предложения «по должности», не существовало: соответствующую функцию государства – как и многие другие – предстояло в буквальном смысле придумать и обосновать, создать с нуля.

Неудивительно, что на первый план здесь выходят именно административные предприниматели в наиболее чистом виде – прожектеры, являющиеся характерной приметой той эпохи. В последнее время в целом ряде работ исследователи обращают наше внимание именно на различные социальные структуры, которые сыграли ключевую роль при переходе к раннемодерному государству, подменяя собой несуществующие или неокрепшие пока бюрократические институты, и поглощались этими институтами по мере того, как централизованное государство оформлялось и набирало силу. Гай Роулендс и Сара Чапмен указывают на роль династических интересов и аристократических кланов в формировании раннемодерного государства и управлении им во Франции эпохи Людовика XIV на той стадии, когда только возникающие централизованные административные структуры еще не были способны справиться с мобилизацией финансовых и политических ресурсов, с поддержанием политического баланса, необходимых для ведения войн нового типа и нового масштаба. Пол Бушкович использует близкий подход для анализа петровского царствования, указывая, что первый император правил, фактически опираясь на соперничающие аристократические кланы, а Павел Седов использует близкий по смыслу подход при анализе позднемосковского периода. Джулия Адамс указывает на роль верхушки нидерландского купечества, взаимопереплетенных семей торгового патрициата, в поддержании институциональной и политической стабильности нидерландской колониальной империи и в управлении ею. Дэвид Пэрротт наконец демонстрирует, что «военное предпринимательство» было не случайным явлением, не тупиковой, малозначительной ветвью в формировании модерной армии и военной организации, но сыграло в нем ключевую роль, вновь фактически подменяя собой инфраструктурные элементы раннемодерного государства на этапе его становления 24 .