Андрей Максимов - Универсальный многослов. Книга для тех, кому интересно жить осмысленно

Если где-то слышится словосочетание «простые люди», значит, ищи там обман.

Простых людей не бывает.

И все, что якобы направлено на улучшение их жизни – в масштабах ли страны или одной семьи, – на самом деле какое-нибудь вранье.

Относиться к человеку как к сложному Божьему Творению – тяжело и обременительно. Но всякое иное отношение к человеку – непозволительная ложь.

И последнее. Возможно, такое мое отношение к словосочетанию «простые люди» лежит на генетическом уровне. Одна из поэм моего отца, поэта Марка Максимова, заканчивается такими строчками: Не говори: простые люди Есть просто люди – соль земли.

Лучше я сказать не могу.

Есть понятие, объединяющее тех, кого мы, увы, иногда по привычке называем «простые люди», и чиновников.

Догадались, о чем я? Правильно: о коррупции.

Слово «коррупция» происходит от латинского corrupto, что означает «подкуп».

Коррупция возникла, как только появилось государство. Историки даже знают имя первого борца с этим вечным злом: Уруинимгина, царь Лагаша. Правил он – внимание! – в 2319–2311 годах до нашей эры.

Этот самый Уруинимгина предпринял массу реформ, чтобы покарать взяточничество.

Он вообще был любим народом и считался очень справедливым царем, а потому правил недолго. После семи лет правления его государство завоевал царь с еще более тяжким для произношения именем Лугальзаггиси. Короче говоря, период правления первого в истории законодателя и борца с коррупцией был хоть и справедливым, но весьма кратким.

Как и во всем мире, в нашей стране всегда существовали взятки, с которыми всегда боролись. Думаю, что на протяжении истории России борьба со взятками – лозунг беспроигрышный в смысле своей универсальности.

Иван Грозный, например, ввел смертную казнь за чрезмерность во взятках (не за взятки, замечу, а за их чрезмерность). Петр Первый при всем честном народе повесил именно за мздоимство сибирского губернатора Гагарина.

Между тем рядом с Петром трудился не покладая рук Александр Меншиков – ближайший соратник. Так вот Александр Данилович перевел в английские банки аж 5 миллионов рублей. Если учесть, что к концу правления Петра весь бюджет России составлял 10 миллионов, то становится очевидным: Меншиков работать действительно любил.

Пришли большевики. Один из первых большевистских указов от 8 мая 1918 года назывался «О взяточничестве». Представляете? Гражданская война, разруха, ни денег, ни еды, ни нормальной жизни… И тем не менее взятки так новых правителей, извините, достали, что просто надо немедленно бороться с ними.

Коррупция – проблема всемирная .

Скажем, когда в США принимали первую конституцию 1787 года, то решили, что президента и иных больших руководителей можно отлучить от должности, если они берут взятки.

Людовик XIV как-то раз обиделся на своего знаменитого министра Фуке за то, что тот попытался увести у короля любовницу (чисто французская история: cherhes la famme), и велел конфисковать его имущество. Конфисковали, посчитали, прослезились: имущество было оценено в 100 миллионов ливров. Для справки: годовой бюджет Франции в ту пору был чуть поменьше – 84 миллиона.

В общем, так получается, что со времен Уруинимгины начальники всего мира борются с этой самой коррупцией, а поделать не могут ничего.

Мне кажется, что существуют как быдве коррупции .

С одной борются во всех странах на протяжении всей мировой истории буквально все руководители. Создаются комиссии, комитеты, пишутся указы, правители всех времен и народов, строго глядя на сограждан, обещают: «Искореним проклятую!»

Взаимоотношение с этой коррупцией – война, в которой периодически случаются мелкие или крупные победы, когда коррупционеров время от времени хватают за руки, привлекают, а то и – в зависимости от эпохи – даже казнят.

Другая (точнее, та же самая, но рассмотренная с иной точки зрения) помогает жить государству и решает множество проблем. Когда я услышал, как Михаил Жванецкий в нашей программе «Дежурный по стране» сказал: «Пока есть коррупция, мы хоть понимаем, как решать вопросы», то подумал: в этой шутке есть только доля шутки.

Взаимоотношение с подобной коррупцией – штиль. Ее не замечают, к ней привыкают, постепенно начинают относиться к ней как к чему-то нормальному и естественному.

Подобные как бы две коррупции в мировой истории встречались и встречаются не раз и не два.

Что, Людовик до того, как не поделил женщину с Фуке, не замечал, как живет его министр? Или Петр не видел, как богатеет Меншиков? Или сегодня во многих странах мира – в том числе, увы, и в России – государство не замечает, в каких домах живут чиновники и на каких машинах ездят? Но так выходит, что и Фуке (до поры), и Меншиков, и современные чиновники нужны государству больше, чем НЕ нужна коррупция. Иными словами живучесть коррупции, как правило, означает, что начальникам выгоднее иметь коррумпированных чиновников, чем бороться с ними .