Андрей Максимов - Универсальный многослов. Книга для тех, кому интересно жить осмысленно

Российский чиновник не работает, а творит дела и одновременно вершит судьбы .

Какой бы пост ни занимал наш родной бюрократ, он убежден, что пост его чрезвычайно важен. Даже если Вы придете в какой-нибудь ДОЗ (я уж не говорю о министерстве), Вы встретите человека, переполненного собственным величием. Высокомерие российского чиновника происходит оттого, что он искренне убежден: в его руках – судьба страны.

Российская бюрократия – бюрократия своего рода одухотворенная .

Даже в простом перекладывании бумажек наши Акакии Акимовичи видят едва ли не вселенский смысл.

Мы не любим чиновников. Иронизируем над ними. Смеемся. Боимся. И забываем в истории чиновники сыграли роль заметную, чтобы не сказать выдающуюся.

Если попросту, без лирики и обобщений – то кто таков чиновник?

Человек, состоящий на службе у государства.

Представляете, какое количество людей состояло на службе у государств за всю мировую историю? И Талейран, и Дизраэли, и страшный Сталин, и не страшный Хрущев, и забавный Черненко были чиновниками. Кто перевернул российскую историю XX века?

Чиновник Горбачев и чиновник Ельцин.

Кто главные изобличители чиновничества в русской литературе? Гоголь да Салтыков-Щедрин. Оба, уж извините, чинуши. Гоголь служил в департаменте государственного хозяйства и публичных зданий Министерства внутренних дел сначала писцом (оказывается, рожденный в Малороссии, Гоголь отменно красиво писал на русском языке), а затем Николай Васильевич дослужился до помощника столоначальника. У Михаила Евграфовича карьера чиновничья еще круче сложилась. Окончив знаменитый Царскосельский лицей (между прочим, как и Пушкин, который, к слову, тоже начинал вполне даже чиновничью карьеру), будущий гений русской литературы был определен канцелярским чиновником при губернском правлении в городе Вятке. А потом довелось ему побывать и рязанским и тверским вице-губернатором.

Короче говоря, так получается, что само по себе звание «чиновник» еще ни о чем не говорит.

Можно даже, будучи чинушей, войти в историю как великий человек!

Вообще, приходится смириться с таким печальным для любого российского человека выводом покуда есть государство, без чиновников буквально не обойтись.

Эта мысль столь же неприятна, сколь и очевидна.

Слово «чиновник» – абсолютно русское. Редкий случай в нашем «Многослове», когда для понимания слова нам не надо обращаться ни к древнегреческому, ни к каким иным языкам.

24 января 1722 года по старому стилю наш император-экспериментатор Петр Первый утвердил документ: «Табель о рангах всех чинов , воинских, статских и придворных, которые в котором классе чины ; и которые в одном классе, те имеют по старшинству времени вступления в чин между собою, однако же воинские выше прочих, хотя б и старее кто в том классе пожалован был».

Эту дату можно считать днем рождения чиновничества.

Как водилось у Петра, документ свойства имел воистину революционные – император решил поощрять человека не за знатность, но за истовую службу государю: «дабы тем охоту подать к службе и оным честь, а не нахалам и тунеядцам получать». То есть задумывалось поначалу, что чиновники будут люди чести, а не нахалы и тунеядцы.

Все было хорошо и ясно: три вида государственной службы – гражданская, военная, придворная; четырнадцать классов должностей. Даже было расписано, что каждый должен иметь экипаж и ливрею, соответствующие чину.

И почти двести лет так все и было. А потом пришел красный Октябрь, и Табель о рангах исчезла вместе со всем, что было весьма неплохо организовано в Российской империи. Вместо чиновников появились государственные служащие. Звучит красиво, но суть от этого, однако, не меняется.

Надо заметить, что слово, точнее, словосочетание это – «госслужащие» – как-то не прижилось. И хотя ни в СССР, ни в сегодняшней России никаких гражданских чинов нет и про Табель о рангах помнят лишь знатоки истории, все равно возмущают нас именно чиновники и ругаем мы именно их. Фразу «Достали меня эти госслужащие!» мне лично никогда слышать не доводилось. А вот «Достали чиновники!» – слыхал много раз.

Поначалу большевики обходились малым количеством госслужащих, при Ленине их было 300 000. При Сталине уже 1 837 000.

Когда мы говорим о чиновниках, мы, конечно, имеем в виду не Горбачева, не Дизраэли, не Черчилля и не Гоголя. Мы имеем в виду того человека, который сильно портит жизнь каждому из нас.