Франко Моретти - Буржуа - между историей и литературой

Недавний пример из книги о французской буржуазии: «Здесь я выдвигаю тезис, что существование социальных групп, хотя оно и имеет корни в материальном мире, определяется языком, а точнее нарративом: чтобы группа могла претендовать на роль актора в обществе и политическом строе, она должна располагать историей или историями о себе» (Sarah Maza, The Myth of the French Bourgeoisie: An Essay on the Social Imaginary, 1750–1850 , Cambridge, MA, 2003, p. 6).

Шумпетер «восхвалял капитализм не за его эффективность и рациональность, но за его динамичный характер… Вместо того чтобы ретушировать творческие и непредсказуемые аспекты инноваций, он делает их краеугольным камнем своей теории. Инновация по сути своей феномен нарушения равновесия – прыжок в темноту» (Jon Elster, Explaining Technical Change: A Case Study in the Philosophy of Science , Cambridge 1983, pp. 11, 112).

Такое же буржуазное сопротивление нарративу вырисовывается из исследования Ричардом Хелгерсоном золотого века голландского реализма: визуальной культуры, в которой «женщины, дети, слуги, крестьяне, ремесленники и повесы действуют », тогда как «мужчины-хозяева из высших классов <���…> существуют », и которая находит свою любимую форму в жанре портрета. См.: Richard Helgerson, ‘Soldiers and Enigmatic Girls: The Politics of Dutch Domestic Realism, 1650–1672’, Representations 58 (1997), p. 55.

Joseph A. Schumpeter, Capitalism, Socialism and Democracy , New York 1975 (1942), pp. 137, 128; Йозеф Шумпетер, Капитализм, социализм и демократия . М.: Экономика, 1995, с. 192, 179. В том же ключе Вебер вспоминает определение века Кромвеля у Карлейля как «the last of our heroism [последней вспышки нашего героизма]» (Weber, Protestant Ethic , p. 37; Вебер, Протестантская этика и дух капитализма , с. 20).

Об отношениях между менталитетом авантюриста и духом капитализма, см.: Michael Nerlich, The Ideology of Adventure: Studies in Modern Consciousness, 1100–1750 , Minnesota 1987 (1977) и первые два параграфа следующей главы.

Elizabeth Gaskell, North and South , New York/London 2005 (1855), p. 60.

Karl Marx, Capital , vol. I, Harmondsworth 1990 (1867), pp. 739, 742; Карл Маркс и Фридрих Энгельс, Сочинения . Т. 23. М.: Государственное издательство политической литературы, 1960, с. 605, 609.

О Манне и буржуазии, кроме многочисленных работ Лукача, см.: Alberto Asor Rosa, ‘Thomas Mann o dell’ambiguità borghese’, Contropiano 2: 68 и 3: 68. Если был какой-то специфический момент, когда идея книги о буржуа пришла мне в голову, это произошло более сорока лет назад во время чтения Азора. Написание книги по-настоящему началось в 1999–2000 гг. Во время годового пребывания в Институте перспективных исследований (Wissenschaftskolleg) в Берлине.

Koselleck, ‘ Begriffgeschichte and Social History’, p. 86.

Ibid., p. 78.

Groethuysen, Origines I , p. xi.

Emile Benveniste, ‘Remarks on the Function of Language in Freudian Theory’, in Emile Benveniste, Problems in General Linguistics , Oxford, OH, 1971 (1966), p. 71 (курсив мой. – Ф. М. ); Эмиль Бенвенист, «Заметки о роли языка в учении Фрейда» // Эмиль Бенвенист, Общая лингвистика . М.: Прогресс, 1974, с. 122 (перевод исправлен. – Примеч. пер. ).

Lewis Carroll, Through the Looking-Glass, and What Alice Found There , Harmondsworth 1998 (1872), p. 186.

John H. Davis, The Guggenheims , 1848–1988: An American Epic , New York 1988, p. 221.

Antonio Gramsci, Quaderni del carcere , Torino 1975, p. 1519.

Став «первым классом в истории, достигшим экономического преобладания без посягательств на политическое господство», пишет Ханна Арендт, буржуазия добилась «политической эмансипации» в ходе «периода империализма (1886–1914)». Hannah Arendt, The Origins of Totalitarianism , New York 1994 (1948), p. 123; Ханна Арендт, Истоки тоталитаризма . М.: ЦентрКом, 1996, с. 185.

Schumpeter, Capitalism, Socialism and Democracy , p. 138; Шумпетер, Капитализм, социализм и демократия , с. 193

Perry Anderson, ‘The Antinomies of Antonio Gramsci’, New Left Review I/100 (November – December 1976), p. 30.

В повседневном словоупотреблении термин «гегемония» охватывает две исторически и логически разные области: гегемонию капиталистического государства над другими капиталистическими государствами и гегемонию одного социального класса над другими социальными классами, или, говоря короче, международную и национальную гегемонию. Британия и Соединенные Штаты до сих пор были единственными примерами международной гегемонии, но, конечно, было множество примеров национальных классов буржуазии, осуществлявших свою гегемонию дома. Мой тезис в этом абзаце и в главе «Туман» относится к специфическим ценностям, которые я ассоциирую с британской и американской национальной гегемонией. То, как эти ценности соотносятся с теми, что стали основой международной гегемонии, – очень интересный вопрос, но он здесь не разбирается.