Первые наблюдатели, изучавшие туземцев Южной Африки, тоже оставили очень похожие замечания. И здесь миссионеры констатируют, что туземцы «верят только тому, что видят». «Среди взрывов смеха и возгласов одобрения собравшихся раздается вопрос: «Можно ли увидеть своими глазами бога белых людей?.. Если Моримо (бог) совершенно невидим, то как может человек в здравом уме поклоняться чему-то скрытому?» [5] Missions évangéliques, XXIII, 1848. p. 82 (Schrumpf).
Точно так же обстоит дело и у басуто. «Что касается меня, то я хочу сначала подняться на небо и посмотреть, есть ли там на самом деле бог, — гордо заявляет некий жалкий басуто. И если я бы его увидел, то поверил бы в него» [6] Ibid. XIV, 1839. p. 57 (Arbousset).
. Другой миссионер подчеркивает «недостаток серьезности, отсутствие размышлений, которые, как правило, обнаруживаются у этого народа (у бечуанов). Мысль в этих людях, можно сказать, мертва, или, по крайней мере, она почти никогда не может оторваться от земли… Грубые люди, которые делают себе бога из своего живота» [7] Ibid. XVII, 1852. p. 250 (Frédoux).
. То же пишет о бушменах Берчелл: «Люди, ум которых был открыт благодаря европейскому образованию, совершенно не способны представить себе того, что они назвали бы тупоумием дикарей, их неумением выйти за рамки самых простых мыслей и элементарных понятий как с физической, так и с моральной точки зрения. Но положение дел таково: в их жизни так мало событий, их занятия, помыслы и заботы ограничены столь тесным кругом вещей, что и мысли их по необходимости весьма ограниченны и очень немногочисленны. Мне приходилось иногда отпускать Машунку после того, как он выучивал у меня на уроке едва ли дюжину слов, настолько явно было видно, что его усилия сосредоточиться или непрерывная работа мысли быстро истощали его способность к рассуждению и делали его неспособным придерживаться долее темы. В таких случаях его невнимание, отсутствующий вид давали понять, что отвлеченные вопросы даже самого простого характера быстро приводили его в состояние ребенка, разум которого еще не проснулся. И тогда он жаловался на головную боль…» [8] W. J. Burchell. Travels into the interior of southern Africa, II. p. 295. Еще о том же: «Едва только начинали задавать ему вопросы о его языке, как он терял терпение, жаловался на головную боль и показывал, что он не в состоянии продолжать такое усилие» (Spix und Martius. Reise in Brasilien, I. p. 384).
Однако этот же путешественник сообщает нам в другом месте относительно тех же бушменов: «Они вовсе не тяжелы и не тупоумны. Наоборот, они весьма живого склада, а в отношении того, что их образ жизни помещает в поле их наблюдения и понимания, они часто проявляют прозорливость и проницательность» [9] Ibid. II. pp. 54–55.
.
Следовательно, у них, как и у ирокезов, неприязнь к дискурсивным операциям мышления проистекает не из органической неспособности, а из совокупности привычек, определяющих форму и содержание их мыслительной деятельности. Миссионер Моффат, долгие годы проживший в Южной Африке и свободно говоривший на языке туземцев, пишет то же самое о готтентотах: «В высшей степени трудно составить себе точное представление о том, до чего доходит невежество даже самых толковых людей среди туземцев. Им трудно понять вещи, привычные даже малым детям (в Европе). И тем не менее, несмотря на эту явную особенность, невозможно отрицать, что они мыслят проницательно и умеют наблюдать и людей, и свойства предметов» [10] R. Moffat. Missionary labours and scenes in South Africa. 1842. p. 237.
.
Вот сообщение другого миссионера об этих же готтентотах: «Наши друзья в Европе, безусловно, сочли бы невероятными те примеры, которые мы могли бы привести по поводу медлительности разума этих людей, когда речь идет о необходимости думать, понимать и запоминать. Даже сам я, столь давно знающий их, не могу не удивляться, когда вижу, с каким невероятным трудом им приходится овладевать самыми простыми истинами и особенно — самим делать заключения, и как скоро они забывают то, что поняли» [11] Berichte der rheinischen Missionsgesellschaft, 1865. S. 363.
.
Чего им не хватает, так это обычного умения прилагать свой разум к вещам иным, нежели те, которые воспринимают их чувства, либо преследовать иные цели, нежели те, немедленная польза которых очевидна. В своем небольшом очерке о жизни одного африканца Кэмпбелл пишет следующее: «Когда его спрашивали, что он думал о боге до того, пока не получил свет христианского образования, он отвечал, что в то время у него и мысли не было о вещах такого рода и что он ни о чем и не помышлял, кроме своего скота».
Читать дальше