Игорь Яковенко - Пристально вглядываясь. Кривое зеркало русской реальности. Статьи 2014-2017 годов

Наконец, биологические механизмы задают общее отношение человека к миру. Но об этом мы поговорим позднее.

Культурная детерминация значительно сложнее, многообразнее и драматичнее.

В самом общем виде культура и человек находятся в субъект-субъектных отношениях. Создатель инноваций может как разрушать культуру, так и развивать, адаптируя к изменениям общеисторического и социокультурного контекста. Для этого в каждой культуре есть механизм тестирования инноваций. Этот механизм вырабатывает решения: кого – на костер, что положить в долгий ящик (потом пригодится), что внедрять, но по-тихому, незаметно, а что – объявить возвратом к истокам и внедрять широко, и так далее. Что же касается массового традиционного человека, то он представляет собой культурный автомат. Все возможные и мыслимые для него реакции заданы врожденной культурой. Вариации (микросреда, личностные характеристики, социальный статус) покрываются целостностью данной культурной традиции.

Культура использует массу механизмов управления сознанием своих носителей. Это и иррациональный ужас от мысленного прикосновения к сакральным сущностям, табуированным к осмыслению. Это и рефлекторный конформизм. И заданное культурой ранжирование тем и дискурсов, разделение всего множества возможных тем на солидные, принятые в приличном обществе, и непристойные, нарушающие правила игры. Это и демонизация определенных исходных установок и их носителей. Это и клевета на противостоящую позицию, и, наконец, формирование пакета устойчивых дискурсов, оформляющих накатанные процедуры и формы выражения своих мыслей. Что всякий раз приводит к устойчивым и ожидаемым результатам.

Дело в следующем: каждая культура постоянно конкурирует с другими культурами в борьбе за два ресурса: людей и территорию. Поскольку человек, в силу массы самых разнообразных обстоятельств, может покинуть врожденную ему культуру и перейти в другую, культуры ценностно ранжируют мир на позитивный «наш» и негативный «их». А также закладывают иррациональный страх перед утерей врожденного образа жизни, привязывают человека к месту рождения, демонизируют исторические альтернативы «нашему» миру (к примеру, взаимная неприязнь кочевников и земледельцев), и так далее. В равной степени культура требует выполнения предписанных правил игры, подавляет диссистемные тенденции и вписывает в общую целостность контркультурные и субкультурные образования. Иными словами, манипулирует человеком, двигая его в нужном направлении.

Поколения советских людей из года в год ходили на выборы и переживали выборы как особый советский праздник (существенный элемент которого – буфет с дефицитными продуктами на избирательном участке). Ядро этого праздника – ритуал припадания к Власти и единения со «всем советским народом» в акте голосования за «нерушимый блок коммунистов и беспартийных». Только продвинутые интеллигенты с широким кругозором (выводящим их из множества нормальных советских людей) осознавали фарсовый характер советских выборов без выбора. Я уже не говорю о том, что миллионы людей действительно верили в построение коммунизма. Индоктри-нированный советский человек был честным и искренним носителем предписанной доктрины.

Тому, кто скажет, что приведенные примеры – дела давно минувших дней, предлагаем обратиться к сюжету на Первом канале российского телевидения от 12 июля 2014 года о трехлетнем мальчике в трусиках и футболке, распятом жидобандеровцами в городе Славянске. Один солдат прибивал, двое держали.

Можно перечислить и другие ухищрения. Необходимо интеллектуальное мужество для того, чтобы осознать, что родная, впитанная с молоком матери культура не является ни антропологической универсалией, ни лучшей из всех возможных. Это – один из вариантов бытия человека. Кому-то он близок, кому-то – нет, а для кого-то является сущностью, отрицающей его бытие.

Повторим еще раз: от момента антропогенеза и до сегодняшнего дня культура манипулирует человеком. Прежде всего она трансформирует суждения об онтологическом статусе себя самой, а также пропорции времени и пространства. Любая культура (локальная цивилизация) – не что иное, как модус, выдающий себя за субстанцию. «Наша» культура исходна и вечна 4 4 Исходна если не в эмпирическом смысле, то как тенденция присутствовала со дня творения. . Мы не один из тысяч вариантов социокультурной целостности, реализованный в истории человечества, а антропологическая универсалия. Массовый американец полагает, что все люди на земле похожи. Все хотят демократии, свободы, общества равных возможностей, прогресса и развития и так далее. Если где-то люди этого лишены, то в силу тех или иных обстоятельств. Дайте им возможность, и они устроят нормальное общество. (Темные, запуганные люди, если их просветить, разъяснить и дать возможность организовать подлинно свободное общество – все пойдет прекрасно.) Идея о том, что для массового гражданина КНДР не просто нормальной, но единственно возможной является данная ему от рождения реальность, не укладывается в голове среднего «янки». Между тем онтологический раб постоянно озабочен тем, чтобы из бытия была исключена свобода, и готов отдать все силы и самую жизнь ради утверждения и сохранения естественного и органичного для него социокультурного космоса.