Жан Кокто - Эссеистика

Жак Маритен часто навещал меня в больнице, где я лечился после отравления опиумом. Я принимал когда-то опиум, как до меня его принимали ежедневно — в виде успокаивающей настойки лауданума или опиата — наши учителя. Он притупляет мучительные невралгические боли. После смерти Раймона Радиге, к которому я был привязан, как к сыну, эти боли снова накатили на меня с такой силой, что Луи Лалуа {14} 14 Луи Лалуа (1874–1944) — французский историк музыки, критик, известный специалист по китайской музыке, директор Национального театра оперы. (мы были в Монте-Карло) посоветовал мне это средство. Опиум — живая субстанция. Он не терпит резкости. Так что мне от него сделалось худо. Облегчение он стал мне приносить лишь по прошествии долгого времени. Но он тормозил мою «фабрику», и я стал его бояться. Мои многократные попытки с ним покончить, перерывы и возобновления приема, неожиданное улучшение (спасибо доктору Лившицу) после пяти провалов стоили того, чтобы продолжать. Из скольких тюрем я бежал, сколько часовых в меня целились, сколько крепостей ждали меня снова, но я все равно вырвался из их стен.

Мой первый серьезный побег (я не беру в расчет бегство из коллежа, побег в Марсель и другие эскапады) относится к 1912 году. Моя семья страстно любила музыку и живопись, литература же ничего или почти ничего для моих родных не значила. Отец занимался живописью. Стоит теперь какому-нибудь художнику открыть этюдник, как я, почуяв запах масла, вижу моего отца. Дед коллекционировал картины, инструменты Страдивари, греческие бюсты. Организовывал квартеты, в которых исполнял партию виолончели. Я рисовал. Что-то писал. Я наобум реализовывал свои способности, которые, если им не находится применения, рискуют растащить нас на части и оказаться хуже оспы. Само собой, меня хвалили. Преград я никаких не знал. Поэтому продолжал. Мне удалось очаровать многих, да и сам я упивался собственными ошибками.

Эта дорога, без сомнения, вела прямехонько в Академию. Но однажды я повстречал Жида. Мне стало стыдно за то, как я пишу. Я украшал свои тексты арабесками. Жид заставил меня проснуться — я дорого заплатил за такое начало. Вряд ли кто признает, что можно открыть самого себя. Обычно нас обвиняют в измене. Для одних — предатель, для других — подозрительный тип: одиночество Калханта {15} 15 Одиночество Калханта. — В греческой мифологии жрец из Микен, внук Аполлона, по его совету был выстроен «троянский конь». Калхант погиб от печали, поскольку его превзошли в искусстве прорицания. .

Русский балет Сергея Дягилева сыграл определенную роль в моем переломе. Он забрызгал Париж пестротой красок. Присутствуя на представлении в первый раз ( давали «Павильон Армиды» {16} 16 «Павильон Армиды» — балет 1909 года (музыка Н. Черепнина, декорации А. Бенуа, главный исполнитель — М. Фокин). ), я сидел в кресле, арендуемом моей семьей. Все происходило где-то далеко, за рампой, где для тех, кто не знает изнанки театра, пылает неопалимая купина театрального действа.

Сергея Дягилева я встретил у госпожи Серт {17} 17 Госпожа Серт — Мися Серт, урожденная Мария Софья Ольга Зинаида Годебская (1872–1950). Замечательная пианистка. Приятельница Малларме, Ренуара и многих художников того времени. В 1909 году она знакомится с Дягилевым и становится «серым кардиналом» Русских балетов. В 1914 году организует составы для раненых. Именно в этом качестве она становится прототипом героини романа Кокто «Самозванец Тома». Меценатка. В третьем браке — жена Хосе-Марии Серта (1874–1945) — каталанского художника. После следующей женитьбы Хосе-Марии Серта продолжает с ним совместную жизнь «втроем». Этот эпизод использовал Жан Кокто в пьесе «Священные чудовища» (1940). . С первой же минуты я стал членом его труппы. На Нижинского я смотрел отныне только из-за кулис или из ложи, в которой Дягилев, стоя позади госпожи Серт в персидском султане, наблюдал за танцорами в крошечный перламутровый лорнет.

Сколько я храню воспоминаний! Сколько я мог бы об этом написать! Но это не моя тема. После скандала с «Весной священной» {18} 18 Скандал с «Весной священной». — 29 мая 1913 года состоялась премьера «Весны Священной» Игоря Стравинского, плохо принятой публикой. Провал спектакля Кокто подробно объясняет в одном из очерков, вошедших в сборник «Петух и Арлекин», но основной причиной неуспеха он полагал несоответствие «сильного и молодого произведения и декадентской публики». я поехал к Стравинскому в Лезен, где он лечил свою жену. Там я закончил «Потомака», начатого в Оффранвиле у Ж.-Э. Бланша {19} 19 Я закончил «Потомак», начатый в Оффранвиле у Ж.-Э. Бланша … — Жак-Эмиль Бланш (1861–1942) — французский художник-портретист (портреты Пруста, Карсавиной, Кокто), критик. С Кокто познакомился в 1910 году. В 1912–1913 Кокто гостит у Бланша, в 1914 году закончен роман «Потомак». под присмотром Жида. Вернувшись в Мезон-Лаффит, я решил либо сгореть, либо возродиться. И я заперся. Я мучил себя. Допрашивал. Оскорблял. Изводил себя запретами.