Владимир Немирович-Данченко - Избранные письма. Том 1

[1022] Записка вызвана необходимостью напомнить Л. М. Леонидову ряд «приспособлений» и «красок», найденных в работе над ролью Скалозуба во втором акте и имевших важное значение в борьбе МХТ с театральными штампами.

В конце записки — указание на ошибку Леонидова в произнесении текста роли.

[1023] Архив Н‑Д, № 912.

Дата устанавливается предположительно Письмо, очевидно, послано вскоре после премьеры «Горя от ума», состоявшейся 26 сентября 1906 г.

[1024] Архив Н‑Д, № 1625.

Дата устанавливается по записям в дневнике К. С. Станиславского (архив К. С., № 746).

{584}Письма 209 – 213 связаны с порой подготовки спектаклей «Бранд» и «Драма жизни». 29 сентября 1906 г. в театре была одновременно начата работа над пьесой Ибсена, которую ставил Вл. И. Немирович-Данченко, и пьесой Гамсуна, которую ставил К. С. Станиславский. «Репетируем самостоятельно и независимо друг от друга, совершенно одновременно, я — в фойе, он — на сцене, когда я — на сцене, он — в фойе. Это был первый опыт проведения демаркационной линии — необходимость, вызванная беспрерывными художественными различиями между нами» (письмо Вл. И. Немировича-Данченко — архив Н‑Д, № 11303. — Цит. по кн.: Виноградская И. Летопись, т. 2, с. 40). Станиславский привлек к работе над «Драмой жизни» Л. А. Сулержицкого, формально не принадлежавшего в ту пору к группе МХТ. Репетиции Константина Сергеевича, как вспоминает В. И. Качалов, велись «по новой манере». Театр разделился на два лагеря: «брандистов»… и «драмистов» (см.: Илья Сац. М.‑Пг., 1923, с. 91).

Станиславский несколько раз приглашал Немировича-Данченко на репетиции. 3 ноября 1906 г. состоялся просмотр третьего акта, с решением которого Владимир Иванович не соглашался. На заседании пайщиков в тот же день это отрицательное мнение было высказано вслух. Пайщикам пришлось тут же обсуждать отказ Н. А. Подгорного от роли Карено (Подгорный был болен туберкулезом, и ему предстояло длительное лечение).

Решение обострившегося вопроса еще более осложнялось тем, что Немирович-Данченко, с одной стороны, не находил возможным передачу роли Карено Качалову (это означало бы если не срыв, то оттягивание на неопределенный срок премьеры спектакля «Бранд»), а с другой стороны, отговаривал Константина Сергеевича от этой роли (см. в записных книжках Станиславского: «Для чего он сегодня убеждал меня, что я не могу играть Карено?» — Цит. по: Виноградская И. Летопись, т. 2, с. 46).

После двухдневного неоднократного обмена письмами и переговоров через третьих лиц была достигнута договоренность, которую и закрепило заседание пайщиков театра, вновь собравшихся вечером 5 ноября 1905 г. Первым решено было выпускать спектакль «Бранд» с Качаловым в главной роли, а следующей премьерой должна была стать постановка «Драмы жизни» с Карено — Станиславским.

В ходе переписки Немировича-Данченко и Станиславского были затронуты многие накопившиеся больные вопросы.

[1025] Немирович-Данченко отвергал сценическое решение акта, найденное Станиславским (см. примеч. 20 к письму 188 [В электронной версии — 907]); он сказал, «что играть на силуэтах нельзя, что он три раза уходил и три раза заставлял себя досматривать пьесу», (см.: Виноградская И., Летопись, т. 2, с. 45).

[1026] … не считая И. Москвина, мнение которого можно заподозрить… — вероятно, в связи с тем, что при постановке «Бранда» Москвин помогал режиссеру в работе с исполнителями.

[1027] {585}Намерение Вл. И. Немировича-Данченко «принести “Бранда” в жертву» ради сохранения отношений с К. С. Станиславским не осуществилось. После переговоров с пайщиками он 4 ноября 1906 г. пригласил в театр М. П. Лилину и передал через нее, что пайщики желают, чтобы Станиславский играл Карено и чтобы спектакль «Бранд» с Качаловым шел первым (Записная книжка К. С. Станиславского. — Архив К. С. Станиславского, № 746).

[1028] Зинаида Григорьевна — вдова С. Т. Морозова.

Судя по всему, переписка от 4 и 5 ноября сохранилась не в полном объеме. В публикуемом ниже письме К. С. Станиславского говорится: «… мне приходится повторить то, что я писал уже Вам сегодня». Предыдущее письмо, на которое он тут ссылается, не сохранилось, как не дошло до нас и второе письмо Немировича-Данченко, непосредственным ответом на которое является публикуемый ниже текст.

«Дорогой Владимир Иванович.

Я не могу отвечать на ту часть Вашего письма, которая касается лично меня.

Поэтому я перехожу прямо к деловой части.

Тут мне приходится повторить то, что я писал уже Вам сегодня. Я буду играть Карено, если это нужно; буду ставить те пьесы, которые мне поручат.