Елена Полякова - Николай Рерих

«Милый Коля!

Благодарю тебя за твои два письма; они доставили мне большое удовольствие… Теперь тебе будет очень уместно завести свой дневник и записывать все свои впечатления.

День за день записывай туда все, что будет происходить, что будешь видеть и слышать. Этот дневник и будет готовым материалом для писем ко мне.

Разъясни мне, пожалуйста, почему ты нашел, что в Острове все почти дома белые? Кажется, там более деревянных домов, чем каменных, которые могли бы быть белыми»…

Должно быть, Константин Федорович был огорчен ненаблюдательностью сына: Остров — городок пестрый, больше деревянный, а девятилетний наследник юридической конторы — пожалуйте! — увидел в городишке какой-то белый Город, вставший словно видение над рекой. Родители не слишком довольны и живописными работами сына. Но его поддерживает старый, добрый друг семьи художник Микешин.

Во всех концах России стоят памятники, сооруженные по проектам Микешина; он награжден черногорским орденом за проект памятника князю Михаилу Обреновичу, награжден орденом Португалии, потому что на конкурсе проектов памятника Португальской конституции всех соперников победил Михаил Осипович.

Он пишет станковые картины, набрасывает эскизы статуй — морских дев и витязей, украшающих русские фрегаты (они сейчас выставлены в том музее, что помещается в здании Биржи, рядом с рострами), издает журнал, иллюстрирует книги. Его любимые писатели — Гоголь и Шевченко, и больше всего удаются ему иллюстрации к Гоголю и Шевченко — бурсаки, бандуристы, девушки в монистах и лентах.

Микешин — истовый хранитель мастерской Тараса Шевченко в Академии художеств, инициатор и устроитель ежегодных вечеров памяти Тараса Григорьевича; художник все пытается изобразить Великого Кобзаря в образе реального кобзаря, где-нибудь на постаменте памятника императрице Екатерине или Хмельницкому, но зоркие приемные комиссии вмиг усматривают крамолу и приказывают заменить кобзаря лицом нейтральным.

Репин пишет Микешина в 1888 году — представительный господин с нафабренными усами, с папиросой в руке что-то доказывает невидимому собеседнику.

Всмотримся в портрет: шумный, должно быть, человек Михаил Осипович Микешин (словно слышится его густой, сочный голос), самоуверенный человек Микешин, и человек, несомненно, добрый, даже простодушный — это тоже «поймал» в натуре и выразил в портрете Репин.

Для гимназиста Рериха Михаил Осипович был прежде всего добрым.

Художник одобряет живописные опыты мальчика, дает ему профессиональные советы, охотно принимает у себя в мастерской. Письма Микешина Рериху-младшему исполнены участия и неподдельной любви. «Коля Константинович!», «Милый мой Колинька Константинович», — обращается он к гимназисту. «Сынок мой об Аполлоне — Колинька», — обращается он к студенту, наставляя его в искусстве: «Колинька, бросьте охоту, художник, а душегубствует!»

Он поздравляет Колиньку с днем ангела, сетует: «Я настолько еще слаб от жестокой инфлуэнцы, что — впервые за 34 года со смерти Тараса — я не был сегодня на панихиде по нем!»

Кавалер португальских и черногорских орденов, автор достославных памятников является истинным заступником Колиньки перед Константином Федоровичем. Потому что выпускнику гимназии фон Мая уготована торная дорога: юридический факультет, наследственная нотариальная контора, связи, знакомства…

Желание сына поступить в Академию художеств семья встречает весьма сдержанно. Его уговаривают и отговаривают. Отец ставит условие: сдавать экзамены и в Академию, и в университет. Юридический факультет окончить непременно. Академию — если на то хватит желания. Другой гимназист, занимающийся живописью любительски, вероятно, махнул бы рукой на призвание и счел юридическую карьеру более спокойной. Одержимый художник мог порвать с родителями, забыть все языки, выученные у Мая, ради палитры, на которой смешаны краски.

Николай Рерих совместил палитру с лекциями по римскому праву. Всецело исполнил пожелания семьи — петербургских, деловых Рерихов. И не изменил лесам, рекам, облачному небу, древним могильникам и еще более древним камням-валунам, прорастающим в зеленых полях. Остался верен тому, чем одарила его Извара — Ишвара — Милость богов.

«Свободным художествам посвящается» — надпись-девиз на фронтоне прекрасного дворца, возведенного еще в прошлом, XVIII веке для Петербургской Академии художеств.