Дэвид Гребер - Бредовая работа [Трактат о распространении бессмысленного труда] [litres]

Сомневаюсь, что большинство современных консервативных моралистов согласились бы с этим.

Таким образом, требуется иное объяснение: например, доступ к образованию или тот факт, что самые бедные шведские дети далеко не так бедны, как американские [125] Таких исследований много. В качестве примера см.: Western M., Wright E. O . The Permeability of Class Boundaries to Intergenerational Mobility Among Men in the United States, Canada, Norway, and Sweden // Americal Sociological Review. 1994. Vol. 59, No. 4. P. 606–629. . Это не означает, что личные качества не помогают объяснить, почему некоторые бедные шведские дети добиваются успеха, а другие – нет. Но это разные вопросы и разные уровни анализа. Вопрос о том, почему один игрок победил, а другой проиграл, отличается от вопроса о том, насколько трудно играть в эту игру.

А вот еще третий вопрос: зачем вообще люди играют в эту игру? В подобных случаях, когда рассматривается общая закономерность социальных изменений (таких как распространение бредовой работы), я предположу, что нам нужно на самом деле рассматривать не два, а три различных уровня объяснения: во-первых, конкретные причины, по которым каждый конкретный человек оказывается бездомным; во-вторых, более общие социальные и экономические силы, которые приводят к увеличению числа бездомных (скажем, рост арендной платы или изменения в структуре семьи); и наконец, причины, по которым никто не вмешивается в происходящее. Последний тип причин мы можем назвать политическим и культурным уровнем. Его также легче всего упустить из виду, поскольку он зачастую относится именно к тому, чего люди не делают. Я хорошо помню, как впервые обсуждал феномен американских бездомных с друзьями с Мадагаскара. Они были шокированы, когда узнали, что в самой богатой и могущественной стране мира есть люди, которые спят на улице. «Неужели американцам не стыдно? – спросил один из моих друзей. – Они такие богатые! Разве их не волнует, что весь остальной мир будет считать это позором для всей страны?»

Должен признать, это был хороший вопрос. Почему американцы не считали позором страны тот факт, что люди спят на улицах? В определенные периоды истории США они наверняка отнеслись бы к этому иначе. Если бы в 1820-е или даже в 1940-е множество людей жили на улицах крупных городов, то это вызвало бы возмущение и были бы предприняты какие-то меры. Это могли быть не очень приятные меры: иногда, вероятно, это означало бы, что на бродяг устроят облаву и поместят их в работные дома; в другие периоды времени это могло подразумевать строительство социального жилья. Однако бездомных в любом случае не оставили бы влачить жалкое существование в картонных коробках на больших улицах. Начиная с 1980-х американцы стали реже возмущаться столь плачевными социальными обстоятельствами и чаще обращаться к объяснениям первого уровня, заключая, что наличие бездомных – не более чем неизбежный результат человеческой слабости. Люди – слабые существа и были такими всегда. И с этим ничего не поделаешь [126] У меня был друг, страдавший от героиновой зависимости, который начал заместительную терапию. Ему надоело ждать, пока врачи решат, что он «готов» начать сокращать дозировку, и тогда он стал каждый день понемногу уменьшать ее самостоятельно. Несколько месяцев спустя он триумфально заявил, что чист. Доктор был в ярости и сказал, что только профессионалы обладают компетенцией, чтобы решать, когда пациент должен был это сделать. Выяснилось, что финансирование программы зависело от числа пациентов, находившихся на лечении, и врачи не были заинтересованы в том, чтобы действительно снимать кого-то с иглы. Не стоит недооценивать силу учреждений, пытающихся защитить себя. Одно из объяснений, почему израильско-палестинский «мирный процесс» (если на данном этапе его еще можно так назвать) уже тридцать лет находится в тупике, заключается в том, что с обеих сторон теперь существуют могущественные институциональные структуры, которые лишатся всякого смысла своего существования, если конфликт закончится. Свою роль играет и огромный «миротворческий аппарат» из бюрократов из ООН и разных НКО: их карьеры полностью зависят от поддержания иллюзии, что «мирный процесс» на самом деле продолжается. .

Именно поэтому я подчеркиваю, что третий уровень является одновременно и политическим, и культурным. Он затрагивает основополагающие представления о том, как устроены люди, чего от них можно ожидать и что они имеют право требовать друг от друга. Эти представления, в свою очередь, очень сильно влияют на то, что считается политическим вопросом, а что – нет. Я не утверждаю, что это зависит только от общественных установок. Политическая власть часто игнорирует волю народа: опросы общественного мнения регулярно показывают, что примерно две трети американцев выступают за создание национальной системы здравоохранения, но ни одна крупная политическая партия никогда не поддерживала эту идею. Опросы также демонстрируют, что большинство британцев выступают за восстановление смертной казни, но ни одна крупная политическая партия также не берется за это [127] Партия UKIP не в счет. . Но тем не менее общая культурная атмосфера явно имеет значение.