Андрей Тропилло - Короткие истории об интересных случаях из жизни Андрея Тропилло рассказанные им самим

Когда я стал директором и главным редактором, от меня зависел тематический план-репертуар того, что мы собираемся выпускать. Его нужно было сдавать на следующий год, и после утверждения Москвой этого уже нельзя было не писать. Поэтому первым делом я выбросил из плана всякую ленинградскую эстраду и выпустил сигнальную серию грампластинок. И это уже было не С90, а С60. И пошли мои пластинки получались как бы из фондовых записей, производство которых оплачивала Москва. Часть из них выходила под эгидой «Рок-н-ролльных приходов единой Лютеранской церкви России». В то время вместе с ГДР в начале девяностых закрылся “VEB Deutsche Schallplatten”. Их основное оборудование приехало к нам прямо из кабинета Гиммлера в Рейхстаге — там располагалась студия грамзаписи. Когда завод этот закрыли, было создано совместное предприятие «Русско-немецкая музыка» в которое «Deutsche Schallplatten» вошло своим оборудованием NEUMANN для записи медного диска и для изготовления самих дисков методом гальванического напыления.

Андрей Тропилло. Фото Дмитрий Конрадт

Если медь очень быстро гальванически осаждать, она получается не кристаллическая, а имеет структуру, подобную пластилину. Первые несколько дней она очень мягкая, по ней можно легко резать без искажений. Потом она начинает кристаллизоваться, и на неё уже писать нельзя. Поэтому наращенные диски хранились при температуре -70° C, чтобы замедлить процесс кристаллизации меди.

Таким образом Ленинград получил возможность самостоятельно выпускать винилы без участия Москвы. С этого момента моя дружба с ВСГ закончилась сама по себе. И одновременно я стал искать оборудование для производства компакт-дисков, потому что винил совершенно заслуженно стал отходить на второй план. Честно говоря, весь этот виниловый бум сегодняшнего дня, поверьте, пустые разговоры. По большому счёту, можете верить физическому производителю — винил был, есть и остаётся полным говном. Звучит плохо. В 70-е годы на Западе были супер мастера, которые умели по-настоящему правильно точить резцы. Тогда к виниловому производству относились как к искусству. А сейчас винил производится с цифровых оригиналов. В наше время не могут сделать нормальные пластинки Beatles, потому что плёнки все были оцифрованы и сожжены. Сейчас сделали супер записи с немецких синглов, потому что немцы оригиналы сохранили, а англичане на своих Abbey Road и EMI уничтожили всё. Поэтому сегодняшние винилы — это то же самое, что Тропилло печатал фирму с компакт-дисков в 90х. Сейчас делают копию на 24 бита и режут мастер — что, запись от этого станет лучше? — Не станет.

И я начал производство компакт-дисков на других заводах в Чехии, Финляндии, Германии и Швеции. Когда «Русско-немецкая музыка» приказала долго жить, всё оборудование мы продали обратно немцам, а гальваническое оборудование Ленинградской «Мелодии» было продано чешским заводам, которые и сегодня исполняют заказы из России. Первым 30 пластинкам мастера я заказывал на Sonopress. Это были как раз те самые записи разных Deep Purple якобы «по трансляции». Надо сказать, никакие авторские права значения не имели. Ни один завод на Западе ни разу не завернул нам заказ по причине отсутствия прав на издание. Просили тупо подписать бумагу о том, что права эти есть безо всякой проверки. Плати деньги, забирай тираж и вали. Однако делать мастеринг на Западе было совсем неудобно и дорого, поэтому в конце концов я приобрёл в Голландии систему Firetrack, которая записывает программу на большой сидиар, диаметром 145 мм, который потом после гальванической печати обрезался до стандартного размера CD.

Ярославльский бэнд 1981. Слева-направо: Сергей Панасенко, Влад Макаров, Александров Александров (Фагот), Виктор Мельников (бас), Ефим Барбан, Игорь Бутман, Элеонора Шлыкова (ф-но), Сергей Курехин, Сергей Беличенко (уд.), Петрас Вишняускас (саксы), Александр Мездриков

В Москве джаз развивался после войны менее интенсивно, чем в Питере. В Питере, в целом, и джазовые концерты случались чаще, и много концертов, которые здесь бывали, не проходили в Москве. Питер был недо-столицей, поэтому здесь позволялось больше, также сказывалась близость к Таллину, где начиная аж с 49 года проходило много джазовых фестивалей. Наш ленинградский рок получил первый импульс от авангардного джаза, но джаза нетрадиционного — типа жевания бумаги и скрежета электробритвой. Это с одной стороны. С другой стороны из тех, кто составлял костяк ленинградского рока, было много джазистов по основным местам работы или призванию.